Демарат быстрым взглядом окинул персидского воина, оценил его высокий рост и мощное телосложение, достал из ножен свой короткий меч – акинак.
Распорядитель и переводчик стояли чуть в стороне, наблюдая за происходящим. Они успокоились, царский гнев на сегодня их миновал, и теперь можно было полюбоваться поединком.
– Твой соотечественник глуп, – вполголоса сказал переводчику мидянин. – У него нет ни одного шанса против Бессмертного! Кроме того, что он меньше ростом и слабее, его меч слишком короток. Он не сможет даже приблизиться к гвардейцу – тот снесет ему голову своей длинной саблей! И вообще, как хваленые спартанцы сражаются такими короткими мечами? Их слава явно преувеличена!
– Подожди говорить прежде времени. Ты еще не видел спартанца в бою. Я готов поставить на него драхму. А что до длины меча – не в ней дело, а в том, чьи руки его сжимают. В большом бою спартанцы сражаются копьями, меч у них – лишь для рукопашной.
– Драхму, говоришь? Я готов поставить на Бессмертного четыре драхмы, ибо не сомневаюсь в его победе!
– Заметано!
Персидский воин, как всякий опытный боец, не спешил. Он принял боевую стойку и внимательно следил за поведением своего противника, чтобы изучить его манеру боя и выбрать подходящий момент для нападения.
Спартанец же стоял свободно, уронив руки вдоль тела, как будто его ожидал не поединок с могучим бойцом, а увеселительная прогулка по царским садам.
Бессмертному надоело выжидать. Он решил, что грек – жалкий противник, способный только бахвалиться. Он выкрикнул боевой клич и метнулся вперед, взмахнув длинной саблей, быстрой и сверкающей, как молния…
И упал на мраморный пол вниз лицом.
Никто не понял, что произошло.
Бессмертный лежал, не подавая признаков жизни, а из-под лопатки у него торчала позолоченная рукоять акинака.
– Ты не забыл, мой друг, что поставил на Бессмертного четыре драхмы? – насмешливо проговорил переводчик.
И тут же замолчал, потому что заговорил Царь Царей:
– Ты умеешь не только говорить, Демарат. Ты великий воин, и если остальные спартанцы хоть вполовину так хороши, как ты, то я согласен с тобой – Спарта могущественный город, и ей не нужны каменные стены, ее стены – это воины.
– Ты поможешь мне вернуть трон моих отцов, государь?
– Помогу. Тем более что я должен отомстить заносчивым афинянам за помощь мятежникам, и в этом ты, Демарат, поможешь мне…
Рано утром у нас на площадке послышался шум, грохот и топот, как будто шло на водопой стадо слонов.
«Все ясно, – сквозь сон подумала я, – Витька вернулся. Как раз вовремя».
Я выглянула на лестницу и увидела, что Витя вытаскивает из лифта какие-то тюки и баулы. Он вечно везет что-то из рейсов.
– Привет! – обрадовался он. – Лифт придержи!
Тут подоспела Антонина, втроем мы быстро управились.
– Здорово, соседка! – Витька весело облапил меня. – Ты все хорошеешь!
– Да ладно тебе, – я легонько вывернулась, – а скажи, Витя, брат твой двоюродный все еще в ГИБДД служит?
– Надумала? – неподдельно огорчился он. – Поздно уже! Раньше надо было думать!
Он отчего-то вбил себе в голову, что с его двоюродным братом я должна найти свое счастье, точнее, это Антонина ему внушила. Говорила же я, что она мечтает выдать меня замуж. Так вот, брата этого я видела только на фотографии и, скажу сразу, не очень впечатлилась. Но сразу об этом Вите не сказала, неудобно было человека обижать, он-то хочет как лучше…
– Упустила ты свое счастье, Алинка, – вздохнул Витя, – женится брательник мой, уже и заявление подали. Она, понимаешь, беременная, двойню ждут! Так что ничего тебе тут не светит… упустила ты свое счастье!
– Да ладно, чего уж… – я сделала вид, что расстроилась, – но вот может он номер машины одной для меня пробить? В память о нашей несостоявшейся любви…
И протянула Вите бумажку с номером. Тут его затормошила Антонина, и дети выскочили на площадку в пижамах, в общем, я решила, что человек нужен семье, и ушла к себе.
Было еще слишком рано, чтобы вставать, поэтому я повалялась немножко, потом долго принимала душ, а когда вышла, услышала стук в дверь.
В последнее время стук в дверь меня несколько напрягает, так что я на всякий случай вооружилась зонтиком, но оказалось, что зря, потому что Витя снова изо всех сил бабахнул кулаком в дверь и зычно крикнул, чтобы я открывала.