Я подчинилась.
Ревик вошёл ещё глубже, пока его член не подстроился под какую-то часть меня, почти как частичка паззла. Я тихо всхлипнула от удивления, все ещё глядя ему в глаза, затем крепче стиснула его спину, так возбудившись, что даже не знала, куда себя деть.
Когда он не пошевелился, я жалобно захныкала.
— Ты готова? — тихо спросил Ревик.
Я подавила боль, почти неконтролируемое желание притянуть его своим светом, заставить его сделать что-нибудь — да что угодно, только не прижимать меня вот так.
— Пожалуйста, — выдавила я. — Пожалуйста. Что бы ты ни собирался сделать… сделай это, пожалуйста…
После кратчайшей паузы его плечи заметно расслабились.
… и моё сердце остановилось от чистой физической боли.
Она лишила меня рассудка, любого осознанного разума. Какая-то часть его скользнула в меня как тонкое лезвие, войдя в отверстие, о существовании которого я не догадывалась. Ничто не могло подготовить меня к этому. Ничто.
Ревик издал тяжёлый крик, вцепившись в мою спину.
Я ощутила в нем столько наслаждения, что едва не потеряла сознание, и в то же время боль заставила тихий стон сорваться с моих губ. Что бы это ни было, оно скользнуло ещё глубже, и я могла лишь лежать там, тяжело дыша и подавляя панику, пока Ревик удерживал меня на месте и пытался успокоить своим светом.
Я вновь ощутила в нем неверие, почти животное чувство, и он сдерживался… но я чувствовала там и любовь, нежность, от которой щемило сердце… облегчение, страх и то жаркое, жидкое наслаждение, которое опьяняло сильнее любого наркотика из всех, что я когда-либо пробовала.
Ревик делился этим со мной и одновременно пытался контролировать это чувство, посылал густое тепло через мой свет, гладил меня по лицу и волосам, пока постепенно… постепенно… мои мышцы не начали расслабляться.
К тому времени его желание едва не ослепило меня. Его руки начали болеть.
— Элли, — простонал Ревик. — Элли… боги, ты себе не представляешь, как это приятно, — возбуждение исходило от него спиралями и затмевало мой разум. Он издал очередной низкий стон. — Ты в порядке? Детка… скажи мне. Скажи мне сейчас, пока я не…
— Нет, — я стиснула его руки. Подумав, я постаралась дышать. — Да. Да, я в порядке. Ревик, я в порядке…
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
— Нет, — я помотала головой. — Не останавливайся, — я поцеловала его. — Не останавливайся.
Он вошёл глубже. То складывающееся ощущение вернулось. Я закричала по-настоящему, не сумев сдержаться, а затем Ревик вошёл до упора, и я уже даже не пыталась молчать. Это ощущалось приятнее всего, что я когда-либо испытывала; так хорошо, что даже невыносимо. Я обхватила его ногами и услышала, как он вскрикнул, захрипел, позвал меня по имени.
Я открыла свой свет…
… и Ревик мгновенно кончил.
Это шокировало меня.
Жаркий и стремительный, почти болезненный, его оргазм, казалось, длился довольно долго. Его ладони сжимали мои бедра, удерживая меня под ним, его свет совершенно переплёлся с моим. Ревик издал низкий стон, когда это ощущение достигло вершины. Он вдавил меня в пол и навалился всем весом, словно стараясь проникнуть ещё глубже. Его свет наводнил меня тем отупляющим удовольствием и облегчением… таким облегчением, что я даже не могла это осмыслить.
Я всматривалась в его лицо, когда волна достигла пика.
Затем она постепенно начала стихать.
Ещё через несколько секунд та другая часть его убралась. Она отступила одним гладким движением, и я ахнула.
Затем мы просто лежали там, тяжело дыша.
Я не могла в это поверить. Я не могла поверить, что мы только что сделали.
Ревику понадобилось больше времени, чтобы отстраниться, успокоить бешено бившееся сердце. Он прижимался ко мне лицом, все ещё потел и старался успокоиться. Я постепенно ощущала, как он возвращает свой свет к себе. Он старался понемногу убрать свой aleimi от меня… затем остановился, снова расслабившись во мне, когда боль усилилась. Он закрыл глаза.
Вокруг него мерцало смущение.
Оно превратилось в нечто близкое к чувству вины, когда Ревик прокрутил в голове наши действия.
Он вообще не закрывался от меня щитами. Его уязвимость сделалась более выраженной, когда его пальцы принялись ласкать моё лицо, но от него все ещё волнами исходило облегчение, и Ревик не пытался это скрыть. Та нечеловеческая штука встала перед глазами его света. Прежде чем я успела осознать различие, Ревик поцеловал меня. Сливая свой свет с моим, он углубил поцелуй, лаская моё лицо.
— Боги, Элли, — прошептал он.