- Ты прав, Дададжи. Составь письмо королю Тамрапарни и скажи ему, что я принимаю...
Вмешался новый голос:
- Я думаю, это преждевременно. Удивленный Холкар повернулся от окна.
- Преждевременно? Почему, Кунгас?
Кушан сидел на подушках справа от Шакунталы. До этого он молчал.
- Потому что я не думаю, что нам следует хвататься за первое предложение. Поступят и другие. Определенно из Чолы - теперь, после того как Шакунтала показала, что она - сила, с которой следует считаться. И, я думаю, в их предложении будет меньше оговорок и условий.
Он махнул рукой, словно отмахиваясь от вопроса. Почти презрительно.
- Тамрапарни - остров. Чола же делит материк со зверем малва. У них меньше места для игры словами и увиливаний. Их предложение будет более существенным.
Холкар сдержался.
- Если от них поступит предложение! Я не разделяю твоего безграничного оптимизма, Кунгас. Да, малва подошли к ним близко. Но также вероятно - а по-моему, даже и более - что они будут колебаться перед тем, как устроить малва какую-либо провокацию. Керала также делит материк с малва, и мы все знаем, как этот факт привел к предательству деда Шакунталы...
- Я согласна с Кунгасом, - твердо перебила Шакунтала. - Нам следует подождать. Не принимать первое предложение. Нам следует подождать. Подольше.
Холкар выдохнул воздух. Он знал этот тон Шакунталы. Прекрасно знал.
Нет смысла в дальнейших спорах. Не сейчас. Поэтому он не стал настаивать и уступил. Хотя не мог не бросить злобный взгляд на Кунгаса.
Конечно, в этом тоже не было смысла.
С таким же успехом можно гневно смотреть на железную маску.
* * *
- Что за игру ты ведешь? - спросил Холкар после того, как они с Кунгасом покинули покои Шакунталы. - Ты знаешь, насколько важен этот вопрос! Он критический! Мы с тобой говорили об этом раньше. Многократно.
Кунгас резко остановился. Дададжи сделал то же самое. Двое мужчин какое-то время стояли в коридоре, уставившись друг на друга. Пешва был зол. Бхатасвапати, возможно, весел и доволен.
- Не совсем так, Дададжи, - ответил он мягко. - Это ты говорил со мной об этом. Много раз. Но я всегда отвечал только одно: согласен, что брак Шакунталы - когда бы он ни состоялся и каким образом - будет решающим моментом в нашей борьбе.
Холкар нахмурился.
- Да. И что?
Плечи Кунгаса слегка шевельнулись. Возможно, он так пожимал ими.
- Это значит, что в данном случае я не согласен. Ей не следует выходить замуж за младшего сына короля Тамрапарни. Я думаю, она может найти более выгодную партию.
Холкар нахмурился.
- С кем? С Чолой? Если, конечно, Чола даже...
- Как знать? Как знать? - перебил Кунгас. Он снова изобразил некое подобие пожимания плечами. Бхатасвапати взял друга под руку. - Ты должен больше верить в императрицу, Дададжи. Когда время придет, она будет знать, что делать. Я в этом уверен.
Последовало молчание.
Двое мужчин снова шли по коридору. Со стороны Кунгаса это было непроницаемое молчание. Со стороны Холкара - раздраженное.
Если бы пешва знал мысли бхатасвапати в этот момент, то был бы раздражен гораздо сильнее.
"Воткни каблуки в землю, девочка, упрись ими. Оттягивай время. Находи объяснения. Приводи всех в смятение. Я помогу. Я помогу! Когда наконец вопрос брака встанет, ты будешь знать, что делать. Тогда ты будешь знать".
Бхатасвапати покачал головой - слегка, - думая о странной слепоте людей вокруг себя. "Так очевидно!"
Полководец и его офицер
Через минуту после его появления в комнате Агафия Велисарий знал, что покалеченного офицера что-то беспокоит. Катафракт то и дело сжимал простыню на постели, словно находился где-то далеко в мыслях. Казалось, движение заставляет его жену нервничать. Или, возможно, молодая женщина просто беспокоилась о раненом муже - судя по тому, как поправляла подушки и гладила его по волосам.
Велисарий решил, что ему следует перейти к сути. Он стал вытаскивать свиток из туники.
Однако в этот момент Агафий повернулся к жене.
- Ты не оставишь нас ненадолго, Судаба? - попросил он. - Мне нужно кое-что обсудить с полководцем с глазу на глаз.
Судаба кивнула. Затем, в последний раз поправив подушки и быстро улыбнувшись Велисарию, поспешила из комнаты. Велисария поразило, как Агафий смотрел ей вслед. На самом деле странно. Он казался человеком, старающимся навсегда запечатлеть образ в памяти.
После того как персиянка ушла, Агафий сделал глубокий вдох и посмотрел на полководца.
- Мне нужен твой совет, - сказал он резко. - Теперь мне придется развестись с Судабой и я хочу удостовериться - если это вообще можно сделать, - что развод не принесет тебе проблем. Я имею в виду твой союз с персами.
Он быстро произносил слова, но четко - так, как сильный человек объявляет о решении, которое ему не нравится, но которое он должен принять и которому следовать.
Челюсть Велисария отвисла. Это было последним, что он ожидал услышать.
- Развестись с Судабой? - Он обвел взглядом комнату, словно искал объяснений, которые могли быть спрятаны в каком-то уголке. - Но почему?
Лицо Агафия исказила боль. Внезапным быстрым движением мускулистой руки катафракт откинул одеяло, покрывавшее его тело. От бедер и выше это все еще было то тело, которое раньше видел Велисарий - широкие плечи, такая же массивная бочкообразная грудь. Может, мышцы немного опали, и Агафий похудел за долгие недели лежания в постели, но не сильно.
Однако его ноги - даже та часть ног, которая осталась - были лишь жалкими остатками мощных конечностей, которые когда-то сжимали бока коня в яростной схватке на поле брани.
- Посмотри на меня, - сказал он. Не столько со злостью, сколько со смирением с судьбой.
Велисарий нахмурился. Почесал подбородок.
- Как мне показалось, для Судабы это не играет роли, Агафий. Судя по тому, что я вижу, ее совершенно не отталкивает...
- Не это, - проворчал Агафий. На короткое мгновение обычное чувство юмора парня вернулось. - Она даже счастливее, чем когда-либо. - Он рассмеялся. - Теперь я все время здесь, и она может до меня добраться. И на мои... возможности случившееся никак не повлияло.
Агафий замолчал, вздохнул.
- Проблема не в ней, полководец. Или, если уж на то пошло, не во мне. Это... это... - Он слабо махнул рукой. - Дело в том, как все сложилось. Она - персиянка благородного происхождения. А я - чертов сын булочника с рангом в военной аристократии.