— Ну не знаю. Сам говоришь, соседи по погосту тебя одного оставили. Значит, не было у них такого желания, как у тебя.
— Тоже верно, — во вздохе Марка Антоновича послышалась явственная грусть.
— Похоже, мне в любом случае есть что тебе предложить, — я улыбнулся и свернул портал.
— Интересно послушать, — голос моего незримого собеседника так и сочился скепсисом.
Старика можно понять. Приперся тут некто непонятный, то к свету уйти зовет, то ещё с глупостями пристает. Похоже, только великая скука заставляет его разговаривать со мной. Ну и капелька любопытства. Хотя, тут я как раз ошибаюсь: жгучая волна любопытства!
— Я могу забрать тебя с собой. Будешь смотреть на мир моими глазами, слушать моими ушами. Как тебе вариант?
— Хм, — послышалось недоверчивое бурчание, — а в чем подстава?
— Только в том, что своим телом я управляю сам, а у тебя фактически никаких прав на него не будет. К моей памяти тоже доступа не получишь. Зато насмотришься всякого, вот это я тебе обещаю! И общаться сможем не только возле твоей могилы.
— Звучит… слишком соблазнительно. Но по сути, а что я теряю? Жизни я давно лишился, — принялся рассуждать Марк Антонович. — Заскучал здесь изрядно. И по разговорам соскучился. А давай, чародей! — оживился он. — Я готов! — и тут же осекся. — Но если тебе для этого кровавый ритуал какой требуется, то я пас. Не хочу, чтобы из-за этого безвинные пострадали. Даже не уговаривай меня!
Я оценил это заявление. Похоже, расчет оказался верным: Марк Антонович — человек с принципами. Именно такой мне и нужен.
— Даю слово чести, что мой ритуал не причинит вреда ни одному ныне живущему.
— А мне? — прицепился дотошный старикан. — Вдруг я после этого полудурком стану?
— Не станешь, не бойся. Мне поглупевший собеседник без надобности.
Мы еще некоторое время обменивались репликами, пока бывший управляющий не дал своего полного и безоговорочного согласия.
Признаться, раньше такого ни разу не проворачивал. Но успешный опыт с Цапом натолкнул меня на мысль, что в теории я могу тем же самым образом привязать к себе и человеческую душу. А мне остро был нужен эксперт, который в кратчайшие сроки наведет порядок в финансовых делах. Вроцлаву я доверял, но опасался, что он не потянет нагрузку, которая упала на него за последние дни. Лишь бы сил хватило на ритуал. Было бы обидно осознать, что я замахнулся на то, что мне нынче не по уровню.
Я принялся развешивать по контуру могилы световые маяки. Потом проверил их местоположение и парочку передвинул на нужные места. Затем набросил на себя светящийся полог, одновременно с этим чувствуя, как моя энергетическая система начинает работать на пределе возможностей. Но она всё же работала!
Если очень грубо обобщать, я стал для привязанной здесь души той самой дверью-порталом, только на сей раз она вела не к свету, а в чертоги моего разума, где долгое время обретался Цап. И я призвал туда Марка Антоновича.
Его душа словно только и ждала этого, легко просквозила сквозь кладбищенскую землю, а затем, повинуясь направляющим ее маякам, втянулась в мой полог. И я упал.
Сложно сказать, как долго длилась моя отключка, но пришел я в себя, когда солнце еще не начало клониться к закату.
— Ну наконец-то, — раздался внутри ворчливый голос. — А то уже, грешным делом, представил, как тебя тут похоронят, и окажется, что я напрасно тебе поверил.
— Долго я так лежал?
— Вполне хватило для паники, — недипломатично ответил Марк, не собираясь щадить мои чувства. — Уже и не думал, что когда-нибудь вновь такое испытаю.
— Ладно, зато теперь видишь, что я тебе не лгал.
— И на том спасибо.
— Думаю, нам стоит получше познакомиться…
— Не помешало бы, — перебил меня Марк. — А то я туда-сюда потыкался и понял, что верно ты, чародей, сказал: нет мне хода к твоей душе. Сидел в тебе словно в темнице.
— Ну, давай без преувеличений, — рассмеялся я. — Не думаю, что твое кратковременное затворничество так уж сильно отличалось от ощущений после похорон.
— А вот и нет! — возмущенно завопил управляющий, и я вынужденно приглушил в своем мозгу его голос. — Я раньше всё видел! Мог отлететь от могилы, хоть и недалеко. А тут темнота и только слышу, как кузнечики стрекочут. Или думаешь, я как кисейная барышня от всякой ерунды в ужас прихожу?
Логично. Глаза-то у меня во время обморока были закрыты, а мое тело его дух покинуть не способен. Неудивительно, что старика обняла кондрашка, когда он представил, что его ждет, если я не приду в себя.