Марк вновь назидательно покачал указательным пальцем, и Вроцлав сморгнул, словно сбрасывая с себя наваждение.
— Не поверишь, — произнес он, массируя себе виски. — Прямо как призрак Марка Антоновича перед собой увидел. Вот только сегодня о нем говорили, и на тебе. Очень мне его не хватает.
Антонович уже явно вознамерился что-то сказануть в ответ, но я вовремя вернул себе контроль над телом, чтобы мой ментальный сосед не наболтал лишнего.
«Хороший мальчишка этот Вроцлав, — проникновенно сообщил мне Марк, когда сообразил, что с трибуны его попросили. — Надо будет с ним потом отдельно потолковать про Пятигорье. Наш хлебушек лучшим окрест был, его даже в Смоленск возили. Как так вышло, что Новаки эту линейку просадили, ума не приложу. Надо возвращать былое величие».
Я был совершенно с этим согласен, но тратить остаток вечера на финансовые вопросы не собирался, и так день излишне суетной вышел. Мне же настоятельно требовался перекус и длительный отдых.
Узнав об этом нехитром желании, управляющий с радостью и легким удивлением сообщил, что Василиса, покуда меня не было, времени не теряла и приготовила нам знатную похлебку из оставшихся припасов. Я немедленно отправился на кухню, сочтя, что пообедать-поужинать могу и там. Нечего ради такого простого действа накрывать стол в гостиной.
Супец оказался в меру нажористым. В нем даже ложка стояла! А уж какой аромат испускало варево, м-мм!
— Вам понравилось?
Моя юная протеже стояла рядом и мяла передничек, вероятно, оставшийся от той самой кухарки, что подкармливала Демьяна хлебом. Прежняя царица сковородки и половника была весьма дородной особой, поэтому ее передник обернул стройную фигуру Василисы практически полностью, и тесемки его были завязаны на животе, а не за спиной.
— Это было великолепно! — доедая последние ложки, признался я.
— Может, вам добавочки положить? — оживилась Вася.
Я едва не крикнул: да, давай, еще тарелку, а лучше две!..
…но вовремя опомнился. Телу Демьяна требовалось привести себя в порядок, а не продолжать безудержно обжираться. Поэтому я чинно кивнул и сказал:
— Да, пожалуйста! Но только полпорции.
Василиса расцвела и тут же налила требуемое.
— А тетя Вася мне показала, как картошка варится! — откуда-то из-под стола выскочила Иоланта. — И мы вместе лук чистили! Я потом даже поплакала немножко, но не потому, что грустно было, а это лук на меня напал. Но я с ним справилась, да!
— Какая я тебе тетя? — всплеснула руками девушка. — Сколько раз тебе говорить, зови меня по имени, я не настолько старая! Мне шестнадцать лет!
— А мне шесть, — загнула пальчики Иоланта и показала всем нам. — Значит, ты меня на десять лет старше. Ты — тетя!
Василиса с беспомощностью посмотрела на меня, явно не находя аргументов в защиту своей позиции.
Я же лишь улыбнулся в ответ. Кулинарные таланты вещей оказались приятным сюрпризом, но еще радостнее было наблюдать то, как буквально за полдня изменилась затворница Иоланта, раньше вынужденная торчать взаперти, пока ее отец решал многочисленные вопросы по хозяйству. Теперь я видел перед собой не угрюмого стеснительного ребенка, а довольную девчушку, начавшую познавать мир с неожиданной для себя стороны.
Я бы посидел на кухне подольше, но у меня начали слипаться глаза, сказывалось безумное напряжение последних дней. Надеюсь, хотя бы эта ночь не принесет мне нежданных сюрпризов.
Пожелав всем добрых снов, я отправился наверх, не забыв попутно прихватить лопату. Трофейным инструментом меж тем озаботился Вроцлав, утащив оставшиеся две лопаты в кладовку.
При взгляде на оккупированный кабинет пришла мысль, что надо бы себе, конечно, подобрать спальню, а не торчать здесь постоянно, но об этом я подумаю завтра. Я подошел к окну и добыл из кармана материнское кольцо, полюбовался на чуть потускневший полупрозрачный камень с тонкими будто золотыми прожилками, после чего положил его на подоконник. Так странно… я совершенно не знал Милолику, но прекрасно понимал чувства Демьяна. Он боготворил свою маму, и с ее уходом окружающий мир для него изрядно поблек.
Прилегши на диван, я только смежил глаза, как услышал Марка Антоновича:
«Я и забыл, как прекрасна может быть еда! Наслаждался каждой минутой нашей трапезы. И раз уж мы теперь соседи, между которыми не может быть тайн, скажи мне, отрок, а ты уже познал женское тело? Если нет, я настоятельно советую тебе не медлить, ибо женщины приносят в нашу жизнь неизъяснимое удовольствие, которое только может быть доступно смертным…»