Брат с сестрой переглянулись.
— Сомнительно, — покачал головой Иннокентий. — Люди же не падальщики, протухшее не купят, а если и купили, то выкинут.
— Тогда что сеятели забыли в Пятигорье?
— Может, подбирают себе кого-то в компанию? Кого-то, кто по работе общается с кучей народа и в любой момент может их осквернить.
— Версия хорошая, но только если предположить, что массовое осквернение должно начаться со дня на день. Иначе люди нового сеятеля быстро вычислят по тем же перчаткам. Я ведь не просто так людей на поминки собрал в таком количестве. Известие о том, как выглядят убийцы, очень скоро разойдется по округе, или я ничего не понимаю в людях.
— Ну, сеятели могли нарочно показаться, чтобы тебя понервировать, — предположила Евдокия. — Утром с Новаками расправились, затем в Пятигорье отправились, прекрасно зная, что рано или поздно ты об этом узнаешь.
— Пусть так. Но зачем им меня еще сильнее дразнить? В чем смысл?
— Похоже, это что-то личное, — заметил Иннокентий.
— Я в прошлой жизни так Властелину насолил, что он кушать не может, пока мне гадость не сделает? — хмыкнул я. — Так он, напротив, благодарить меня должен за тот всплеск энергии, что позволил ему обратно в человека переродиться и в новый мир попасть.
— И всё-таки я считаю, что я прав, — упрямо заметил Кеша.
Я не стал с ним спорить, тем более что Цап передал мне еще одно сообщение, о котором я не стал говорить своим соратникам.
И дело было даже не в личности шпиона, которого выявил суслик, а в том, кому именно он отправил весточку…
Глава 21
— Ты уверен?
— Да-да, они из Пятигорья в Константиновку свернули. Я ещё удивился, чего там важным господам делать? Но мало ли, вдруг они ее купить захотели, земля-то простаивает? А вот как вы про белые перчатки сказали, я так и вспомнил, потому что кучер в таких щеголял.
— А ты сам что на той дороге делал?
— Да к родне в Малые Камешки заезжал навестить. Там развилка, Константиновка налево, а Камешки, стало быть, дальше по прямой.
Я позвал Вроцлава и тот отсчитал несколько монет.
— Премного благодарен, — сказал селянин, спрятав монеты в карман, коротко поклонился и вышел.
Примечательно, что это был не тот человек, разговор которого подслушал Цап. Но в целом показания сходились: после массового убийства сеятели наведались в Пятигорье, а оттуда, как выясняется, направились в Константиновку.
Я поднял взгляд на Вроцлава.
— Расскажи про Константиновку. Прямо всё, что знаешь.
Он пожал плечами.
— У нас ее чумной деревенькой кличут. Не знаю, как насчет чумы, но люди там часто болели, особенно как болото разрослось и почти к самой деревеньке подошло. Да и погреба часто топило. Поэтому народ оттуда начал уезжать кто куда. Последние годы это уже нечто вроде хутора было, пока там один особо упрямый старик свои годы доживал. А как его не стало, так и всё, выморочное место…
— Можешь нам прямо сейчас экипаж дотуда организовать?
— Да, — кивнул управляющий и вышел.
А я пошел радовать Иннокентия и Евдокию тем, что до злодеев мы будем добираться как белые люди. Всадники из нас троих, мягко говоря, были так себе, и вчерашняя скачка это наглядно продемонстрировала. А приезжать на место вероятных разборок уставшим, с отбитой задницей и с затекшей рукой, которой всю дорогу приходилось держать лопату, глупость несусветная.
Поминки меж тем продолжались, неведомо откуда селяне приволокли баян и принялись петь, причем отнюдь не грустные песни. Выглядело это, на мой взгляд, диковато, но уж лучше так, чем злые шепотки, что это я всю семейку прибил, которые звучали утром еще до похорон. Цап многое успел подслушать, затерявшись в задних рядах…
Надо отдать им должное: брат с сестрой спорить не стали, а собрались в дорогу меньше, чем за пять минут. Так что как только экипаж был подан, мы залезли внутрь и отправились в путь.
— Думаешь, скверные люди всё еще там? — с сомнением спросила Евдокия.
— Если и не там, то хотя бы осмотримся, след возьмем, авось поймем, куда они дальше направились.
— За сутки они могли далеко оттуда уехать, — подал голос Кеша.
— Могли, — кивнул я. — Однако меня крайне интересует, что они вообще в этой несчастной Константиновке забыли. Тупиковая вымершая деревенька.
— Вот именно, что вымершая, — поморщился Иннокентий и коснулся посоха. — И погост неподалеку наверняка.