Спасибо лопате, что там каким-то чудом сохранился свет, и я сейчас выжимал магию из артефакта, как прачка выполосканное белье, повторяя про себя как мантру: свет солнца, свет моей души, свет дара… И одновременно с этим с тела Евдокии сходили пятна скверны там, где схватился за нее мерзкий кучер.
Руку лечить я даже не совался. Мало того, что мне реально грозило магическое истощение, поскольку я работал уже за пределами своих возможностей, так мы еще и могли заискрить с Кешей, если бы наша магия пересеклась. Свет против тьмы, это вам не фунт изюму. А нам до полноты ощущений только нейтрализации наших совместных усилий не хватало. Хорошо хоть схватил кучер девушку за правую руку, а рубанул по левой. Если бы все произошло на одной руке, мы бы такой финт на двоих провернуть точно не смогли бы.
Евдокия сделала глубокий вдох и открыла глаза, когда мы с Иннокентием уже сами валялись по обе стороны от нее полностью обессиленные.
— Я… так странно себя чувствую, — произнесла девушка.
— Я тоже, — сварливо заметил я.
С учетом моего истинного возраста имел на то полное право. А уж принимая в расчет то, что сегодня мне и вовсе пришлось убить своего первенца… Ох, об этом я подумаю позже.
— Как твоя рука? — проскрипел Лэгентэй, попытался поднять голову, но тут же рухнул обратно.
— Болит. Но, — Евдокия внимательно осмотрела поврежденную конечность, — рана затянулась. И, — она сжала-разжала кулак и подвигала пальцами, — я снова чувствую ее полностью.
— Скверны на тебе нет, — сообщил я, перевернулся на спину и уставился на смеркающееся небо. — За это можешь быть спокойна, твоя душа чиста как прежде.
— Пойду пригоню сюда наш экипаж, — Евдокия стала, чуть пошатнулась, но все же устояла. — Вы сами до него не дойдете, боюсь.
— Вознице не стесняйся отвесить пинка, если возражать начнет. А вообще, так и говори всем, что граф Демьян Черкасов нашел и покарал убийц своей семьи, спасибо добрым селянам, что заметили и рассказали, куда те уехали, — вовремя вспомнил я.
Все нужно делать вовремя, в том числе объяснять людям происходящее.
Пока Евдокия ходила за нашим экипажем и убеждала пугливого возницу, что все страшное уже позади и бояться нечего, мы с Кешей так и продолжали валяться на ведущей к дому дорожке, потому что сил у нас не было ни на что. Прибудь сюда сию минуту Властелин, утопил бы нас в помойном ведре как беспомощных кутят, и мы бы даже гав сказать не успели.
— Ты что-то выяснил? — спросил Иннокентий и мучительно застонал, перевернувшись на бок, чтобы посмотреть на меня.
— Есть такое дело. Но нам это мало поможет, увы. Где находится Властелин, я так и не выяснил. Зато услышал одну интересную вещь, касающуюся его клятв.
— Старых клятв? — во вздохе Кеши слышалось нетерпение.
— Видимо, да, старых. Потому что по словам убитого мною сына, Властелина отныне ничего не сдерживает, и он пойдет по трупам, пока не добьется своего и не исполнит клятву перед теми, кому он обязан воскрешением.
— Дерьмо, — Иннокентий тоже уставился в небо, как и я.
— Полностью согласен с предыдущим оратором. Кстати, напомни, кому он там и в чем клялся?
— Добровольным жертвам. Тем людям, которых он обманул, чтобы забрать их жизни взамен на продолжение существования в качестве живого мертвеца. Но точную суть клятвы тебе никто не скажет. Разве что духи…
— Которых может с определенной гарантией вызывать только твой приемный отец, а у тебя с этим дела обстоят неважно, — подытожил я.
Мы еще немного помолчали, глядя в стремительно наливающийся мглой небосклон.
— Хорошо, — протянул Кеша. — Прямо будто кто-то по голове гладит.
— Кого как, — философски отозвался я, поскольку получить награду от солнца мне уже не светило в самом прямом смысле этого слова, а ночью я на восполнение сил мог и не рассчитывать.
— Ты что-то сказал про сына…
— Да, того самого мечника, которого должны были ждать посох и щит. Вот только не для того, чтобы он стал третьим в их компании, а ради того, чтобы его убить. Иногда мне кажется, что без предсказаний гораздо лучше, чем с ними, право слово.
И я коротко рассказал темному про Арлатара и его предательство.
— А ты первое предсказание вещей помнишь? — вдруг спросил Лэгэнтэй.
— В общих чертах. Сейчас, — на секунду задумался я, освежая в памяти точную формулировку. — Поднимутся павшие, встанут погибшие. И принесут они с собой беду ужасную. Не будет от них защиты ни сильному, ни праведному.