— Просто ты его вчера здорово загрузил поручениями. Твой маленький приятель к концу дня еле лапками перебирал, так что немудрено, что забыл тебе поведать об этом случае. Кстати, как вы с ним это делаете? — Иннокентий ловко перевел разговор на интересующую его тему.
— Ты про мыслеречь? — вздохнул я.
— Так вот как это называется!
— Честно говоря, я сам не до конца понимаю, как это работает. Знаю только, что мыслеречью мы можем обмениваться лишь с существами, чьи души были связаны с моей. И я не представляю, что надо провернуть, чтобы кто-то еще получил способность общаться со мной таким образом.
— Ты же сам сказал: надо связать души.
— А это так просто делается? — я надеялся, что сын шамана считает звучащие в моем голосе язвительные нотки.
— Отец рассказывал мне про этот обряд, — кивнул Кеша. — Обычно его проводят, когда в роду кто-то сильно заболевает, тогда близкий человек может пожелать связать свою душу со страдающим родственником и разделить его тяготы.
— И что, помогает? — я скептически отнесся к этой новости.
— Обычно да, — невозмутимо сообщил Иннокентий. — Кто-то находит в себе силы выздороветь за счет поддержки второй души, а умирающие хотя бы успевают проститься и передать свои последние дары.
— И что потом происходит с человеком, который связал свою душу с умирающим родственником? Он себе жизнь не сокращает тем самым?
— Нет. Зато получает возможность некоторое время общаться с ушедшим во сне, пока тот в посмертии не захочет окончательно разорвать свою связь с миром живых.
— Хм, интересно, — задумался я. — Однако смотри, какая тонкость. Допустим, мы с тобой захотим связать души. Но ты темный, а я светлый. Нас такая связь не прикончит?
— Нет, — уверенно ответил Лэгэнтэй. — Я же говорил тебе, что у нас есть Шаманы ночи и Шаманы дня. И я лично видел, как преемник отца связал свою душу со своим умирающим дедом, который в юности был учеником Шамана дня.
— А дед этот сам шаманом не стал что ли?
— Нет, тогда выбрали другого преемника, да и человек не горел желанием провести свою жизнь как Шаман дня. Такое тоже случается. Духи тогда подтвердили, что он сделал правильный выбор.
— Стоп! — дошло до меня. — А у вас что, в одном роду могут и темные, и светлые маги появиться?
— Здесь они называются чародеями, — кончиками губ улыбнулся Кеша. — Да, рождаются дети, которые могут быть сосудами, такие как я. Их мало, шаманы с рождения наблюдают за ними. И рождаются дети, в которых нет искры, такие как Огдооччуйа. Дети-сосуды со временем получают свой цвет. Небо само решает, кто и когда ему нужен.
— А вы с Огдооччуйа, — я решил назвать Евдокию по ее исконному имени, — души не связали?
— Да как-то надобности особой не было, — растерянно ответил темный и посмотрел на названную сестру. — Мы оба здоровы, всегда рядом друг с другом. Мы бы ничего от этого не получили.
— И насколько этот обряд сложен?
— Не особо, — легко отозвался темный. — Да и длится недолго. Куда больше времени подготовка занимает. Ну и место придется найти, где нас никто не потревожит и не услышит. Боюсь, селяне моих песен не поймут.
— Лес подойдет если что? — я махнул рукой, указывая на небольшую опушку перед нами.
— Вполне.
— Ну тогда на днях можем попробовать, если ты сможешь сам над собой обряд провести, — решился я. — Штука полезная, если все сработает как надо. А нам любой козырь перед схваткой с Властелином важен. Очень уж мне не по себе от мысли, что нас пока всего трое ему противостоит. Если он сможет выдвинуть против нас армию, как было в прошлом мире, нам не выстоять, хоть мне и хочется верить в лучшее.
— А твой Спиридон?
— Он не чародей, как ты говоришь. Просто расторопный товарищ, немножко обязанный мне жизнью. То есть на помощь придет без вопросов, но… боюсь, это не его война.
— И не моя, — внезапно подала голос Евдокия. — Но когда Властелин постарается устроить очередное жертвоприношение, это будет касаться каждого. Никто не сможет остаться в стороне. Ты знаешь, что нам противостоит. И знаешь, как с этим справиться. Поэтому ты поведешь нас в бой.
— Да в том-то и дело, что ни в чем я не разбираюсь! — понуро покачал я головой. — Твой брат уже доступно мне объяснил: то, что я считал своим триумфом, обернулось для Властелина перерождением из нежити в живого человека. То есть он до сих пор существует! И мы до сих пор понятия не имеем, чего он добивается и зачем пытается протащить свою скверну в этот мир, если сам уже вполне может обойтись без нее.
— Но…
— Стоп! — прервал я девушку, услышав мыслеречь Цапа. — У нас в усадьбе гости…