– За что? – взревел Макгарк.
– За то, что ты – сукин сын.
– Ты хочешь сказать – за то, что я расстрелял пленных?
– Да.
– Ты понимаешь, что, как твой командир, я мог бы расстрелять тебя на месте прямо сейчас с полным на то основанием?
Даффи пожал плечами. Он все равно не рассчитывал уцелеть в этой войне. Макгарк, видимо, почувствовал это, потому что сказал:
– О'кей, мы это учтем на будущее. Черт подери, мне не хотелось бы убивать американца!
Он встал пошатываясь и протянул Даффи руку.
Даффи шагнул ему навстречу и с силой ткнул кулаком Макгарка в живот. Макгарк охнул и отскочил назад, выставив вперед руки.
– Эй, эй, послушай, друг, именно это я и имел в виду. Должен же быть человек, которого я ни при каких обстоятельствах не смогу убить! Ну, прекрати!
– Что, не можешь смириться с поражением? – вызывающе спросил Даффи.
– Не могу смириться? Малыш, да я мог бы тебя стереть в порошок за одну секунду. Поверь мне. Так что никогда больше не лезь ко мне. Это все, о чем я тебя прошу.
Движимый то ли презрением, то ли азартом, Даффи снова бросился на Макгарка. Он помнил только, что замахнулся кулаком – и все. А когда позже пришел в себя, увидел хлопотавшего над ним Макгарка – тот поливал его лицо водой.
– Я же предупреждал тебя, малыш, что запросто справлюсь с тобой. Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю, – ответил, мигая, Даффи.
И всю войну Даффи оставался тем человеком, которого Макгарк не мог убить. Вопреки логике и морали Френк Даффи испытывал все более и более глубокую привязанность к Макгарку – человеку, который не мог его убить. Со временем холодную страсть Макгарка к убийству он стал считать болезнью, искренне жалел его и уже не питал к нему ненависти.
Если кто-нибудь проявлял по отношению к Даффи неуважение или грубость, Даффи не спешил поделиться со своим другом, так как знал, что за этим последует. В этом смысле ничего не изменилось и после войны. Когда Френк Даффи выставил свою кандидатуру на выборах в палату представителей Конгресса, имел место такой, например, случай. Во время одного из предвыборных собраний несколько молодчиков стали было раскачивать трибуну, на которой стоял Даффи. Сержант Макгарк, служивший в департаменте полиции, арестовал их за нарушение общественного порядка Позже им было также предъявлено обвинение в оскорблении полицейского. По дороге в участок, когда они удалились на почтительное расстояние от площадки, где выступал Даффи, арестанты действительно пытались стукнуть сержанта Макгарка по голове, однако кончилось дело тем, что правонарушители были доставлены в больницу Бет Израэль с проломами черепа, разбитыми физиономиями и другими телесными повреждениями. Макгарку была оказана медицинская помощь по поводу травмы пальцевых суставов.
Макгарк был крестным отцом сына Даффи. Семьи настолько сдружились, что сообща арендовали небольшой домик дачного типа недалеко от Сенека-Пфоллз в штате Нью-Йорк Здесь-то ранним осенним вечером и совершил посадку самолет Даффи, явившегося туда с дюжиной бутылок «Джека Дэниелся» и с обуревавшей его тревогой.
По пути к дачному домику, сидя в машине, быстро катившей в темноте по пустынной загородной дороге, член палаты представителей Конгресса Соединенных Штатов откупорил одну из бутылок, сделал большой глоток и передал ее инспектору, возглавившему отдел кадров департамента полиции Нью-Йорка. Макгарк отпил из бутылки и вернул ее Даффи.
– Не знаю, с чего начать, Билл, – сказал Даффи. Творится нечто чудовищное. Внешне все выглядит так, будто это делается на благо страны, но если серьезно вникнуть в происходящее, то становится ясно: под угрозой оказались основополагающие принципы нашего государства.
– Коммунисты?
– Нет. Хотя, конечно, они тоже опасны. Нет. Но эти люди схожи с коммунистами, поскольку тоже считают, что цель оправдывает любые средства.
– Уж это точно, Френки.
– Билл, мне нужна твоя помощь, а не философствование на политические темы, если ты конечно, не возражаешь. Происходит следующее. Группа людей ставит себя выше закона. Они творят массовые расправы. Их организация тщательно законспирирована и действует по-военному четко. Очень похоже на то, что творили несколько лет тому назад полицейские в Южной Америке. В общем, они пытаются бороться с либеральными политиками и снисходительными судьями с помощью оружия.
– Но судьи и в самом деле слишком снисходительны – возразил Макгарк. – Как ты думаешь, почему порядочные граждане не могут спокойно ходить по улицам? Потому что звери заполнили улицы. Нью-Йорк превратился в джунгли. Твой округ – не исключение. Тебе следовало бы когда-нибудь спустится на землю, Френки, и поговорить со своими избирателями. Ты найдешь их в пещерах, где они прячутся.
– Постой, Билл, дай же мне закончить!
– Это ты мне дай закончить, – огрызнулся Макгарк. – Мы в Нью-Йорке широко распахнули двери обезьяньего питомника, и порядочный человек выходя на улицу, не может бить уверен, что благополучно вернется домой.
– Я не собираюсь сейчас, Билл, вести политические дискуссии или лечить тебя от расизма. Позволь мне закончить. Я думаю, что сейчас полицейские в Америке творят то же самое, что несколько лет назад творили полицейские в Южной Америке. Я также думаю, что существует соответствующая организация.
– У тебя есть осведомитель? – спросил Макгарк. Свернув на грунтовую дорогу, он взял у Даффи бутылку. Невзирая на неровность почвы под колесами, Макгарк не сбросил газ, и машина, ныряя и подскакивая, продолжала стремительно мчаться вперед.
– Нет, – ответил Даффи.
– Тогда почему же ты думаешь что это – дело рук полицейских?
– Хороший вопрос. А теперь подумай сам – кого именно убивают? Тех, кто не подвластен полиции. Мне знакомо имя Элайи Уилсона. Ты сам рассказывал мне о Большом Перле. Помнишь, несколько лет назад ты сказал, что по закону его трогать нельзя?
– Ну, о том, что собой представляет Большой Перл, знают все.
– В вашем кругу, но не в моем. Это навело меня на определенные размышления. Даже такой расист, как ты, признает, что Большой Перл – далеко не дурак. Он ловко избегал ситуаций, чреватых опасностью для жизни. Обычного сутенера хватает на два года. Этот держался пятнадцать лет. Как это ему удалось? Отвечу – он действовал таким образом, что убивать его просто невыгодно. Следовательно, мотивом его убийства должно было явиться что-то иное, не так ли?
– Видимо, да, если ты так считаешь, Шерлок.
– О'кей. Возьмем теперь того финансиста из Харрисбурга, что в штате Пенсильвания. Допускаю, что у него были враги. В героиновом бизнесе это вполне возможно.
– Правильно.
– Но ведь он действовал точно так же, как Большой Перл, – он платил, и поэтому было невыгодно его убивать! И, наконец, судья из Коннектикута. Мафия как раз была заинтересована в том, чтобы он продолжал здравствовать.
– Может, он взятку-то взял, но обещание не выполнил, – сказал Макгарк.
Он резко бросил машину в темноту и затормозил, а когда выключил фары, Даффи увидел очертания хорошо знакомого ему домика.
Даффи прихватил две бутылки, Макгарк еще две, и они с удовольствием ступили на каменистую площадку у входной двери. Макгарк включил свет, и Даффи достал лед.
– Если просмотреть решения по делам, которые он вел, то легко убедиться, что свои обещания он всегда выполнял, – сказал Даффи. – У мафии были веские причины радеть о его жизни.
– Хорошо, пусть мафия тут ни при чем. Тогда, может быть, какой-нибудь псих? – предположил Макгарк. Он согнул края пластмассового лотка с кубиками льда, и они посыпались на стол. Собрав пару пригоршней, он наполнил льдом две принесенные Даффи кружки.
– Психи так профессионально не работают, – возразил Даффи. – Это точно. Залей лоток водой и поставь в холодильник, не то мы останемся без льда.