Много схожих черт. При этом, конечно, следует учесть, что МВД в Российской империи выполняло специфический и чрезвычайно широкий спектр функций, среди которых полицейские порой были даже второстепенными. Министерство курировало промышленность, почту, телеграф (когда он появился), вопросы отправления религиозных культов, воинской повинности, снабжения армии, занималось сбором статистики, охраной правопорядка… Губернаторы являлись чиновниками МВД. Каждый шестой министр внутренних дел Российской империи становился главой кабинета министров.
Личные впечатление о характере первого министра оставил, например, владимирский губернатор князь И. М. Долгоруков. Их встречи происходили в 1805 году.
«Холодная его учтивость с подчиненными… не имела, однако, той суровости, которая свойственна одному надменному вельможе… Он не обнимался с подчиненными и не шутил с ними, как, например, князь Лопухин, но почитал звание каждого, отдавал всякому должное, вникал в представления словесные, уважал письменные, выслушивал терпеливо возражения. Ему можно было без страха противуречить, с ним беседа была не пуста и не бесполезна. Он разбирал дело. После всякого с ним разговора я выходил от него совершенно доволен и разрешен во всем… Он не любил за все про все выпрашивать подчиненным чины и ленты, но обращение его с ними, вес, который он давал прямым талантам, вознаграждало щедрость в отличиях». Показательно и такое наблюдение мемуариста: «Канцелярия его наполнена была лучшими людьми в приказном разряде. Начальники столов и департаментов отличались дарованиями природы и навычным познанием своей обязанности. Сперанский, превосходный человек в гражданской работе, имел сотрудников замечательных в особах Серебрякова, Лубяновского и Магницкого».
И Ф. Ф. Вигель в «Записках» отмечает в первом министре «удивительную способность выбирать людей, уметь их употреблять и знать им цену». Написано будто и о пятидесятом министре тоже. При этом пятидесятый министр не перекладывает свои обязанности на талантливых «столоначальников» и продолжает непосредственно, в ручном режиме, руководить ведомством, а первый? Тут, кажется, было не совсем так. О деловых качествах членов «негласного комитета», включая Кочубея, Вигель невысокого мнения: «Никто из пяти преобразователей не умел ничего написать. Сперанский предложил им искусное перо свое и, принимая вид, как будто собирает их мнения, соглашает их, приводит в порядок, действительно один составил проект учреждения министров». С осторожностью примем эту оценку. На более близких примерах мы знаем, что не всегда можно определить: помощник является источником идей руководителя или, наоборот, руководитель позволяет помощнику проявить свои таланты в заданном направлении.
В 1807 году первый министр подает в отставку из-за несогласия с политикой Александра на сближение с наполеоновской Францией. Однако историческая роль его на этом не заканчивается. В 1812 году Кочубей в числе пяти наиболее влиятельных сановников участвует в назначении М. И. Кутузова главнокомандующим российскими армиями. В 1819 году после упразднения Министерства полиции он вновь назначается министром внутренних дел. Однако реформаторский пыл угас, да и команды Сперанского нет под рукой. Через четыре года Виктор Павлович подает в отставку из-за разногласий с царским фаворитом А. А. Аракчеевым. В последние семь лет своей жизни Кочубей (уже князь) возглавляет Комитет министров и Государственный совет. В эту пору с ним знакомится А. С. Пушкин. Александр Сергеевич считает правнука героя своей «Полтавы» человеком воспитанным, но не более того. Узнав о смерти Кочубея в 1834 году, поэт оставляет в дневнике не слишком почтительные строки:
«Тому недели две получено здесь известие о смерти Кн. Кочубея. Оно произвело сильное действие. Государь был неутешен. Новые министры повесили голову. Казалось, смерть такого ничтожного человека не должна была сделать никакого переворота в течении дел. Но такова бедность России в Государственных людях, что и Кочубея некем заменить! Вот суждение о нем (суждение здесь дается в переводе с французского. — С. К.) — Это был ум в высшей степени примирительный; никто так превосходно не решал трудных вопросов, не приводил мнений к согласию и т. д. Без него Совет иногда превращался только что не в драку, так что принуждены были посылать за ним больным, чтоб его присутствием усмирить волнение. Дело в том, что он был человек хорошо воспитанный, — и это у нас редко, и за то спасибо. О Кочубее сказано: