— Это ещё при чём тут? — женщина будто подвох почувствовала.
— Надо. Ведь ничего сложного не прошу, — обернулась и махнула рукой Инге Максимовне, приглашая её к нашему разговору. — Так что делали?
— Кино смотрела. Про любовь. Чайник поставила, думала чай попить…
— Телевизор громко работал?
— Как обычно… — женщина уже выкрутила свой подозритель на максимум и теперь переводила взгляд с меня на Назара, а с него на Ингу Максимовну. — Работал и работал.
— И стук в дверь вы не слышали?
— Слышала! От чего же не слышала. Посмотрела в глазок, а там это хулиганьё в дверь тарабанит. Я и ушла. Решила, что, если и дальше будут стучать, я в полицию позвоню! А они, видать, решили, что меня дома нет!
— Нина Михайловна, а что делали мальчики с плитой, когда вы в кухню зашли. Что именно они трогали или крутили?
— Да ручки они крутили! Только я уже лет двадцать в плите ничего не прячу.
— Нина Михайловна, а вы часто забываете газ зажечь?
— Это вы ещё с чего взяли? — женщина всполошилась. — На что это вы намекаете? Ну да, могу забыть спичкой чиркнуть, но это же не значит, что я выжившая из ума старуха!
Я едва язык успела прикусить, чтобы не поддакнуть. Помотала головой, вздохнула и продолжила:
— А мальчики случаем не крутили ту ручку, что газ включает под чайником? На той конфорке, куда вы его обычно ставите…
Женщина замолчала и стала медленно заливаться краской. Пусть ей и хотелось выпустить пар, наказать виновных, но при этом совесть и сознательность тоже присутствовали. Переведя взгляд на мальчиков, она вдруг выронила половник, прижала руку ко рту и выдала:
— Её крутили!
— Нина Михайловна, мальчики красили стену и услышали запах газа. Они стучали вам, чтобы вы газ выключили. Они, конечно, дураки, но дураки благородные. Решили, что сами всех спасут, без газовщиков и прочих работников. Только не подумали, как это будет выглядеть со стороны.
Патовая ситуация. Но её неожиданно разрешила Инга Максимовна, дав отмашку:
— Назар Евгеньевич, можно с вами поговорить? И вас Нина Михайловна тоже прошу.
Приобняв побледневших парней, с лёгкой улыбкой смотрела, как уходит троица под тень козырька.
— Ну что, благородные Дон Кихоты, казённый дом вам не светит. Но на этом, надеюсь, наши с вами приключения заканчиваются. И больше я не услышу про вас ничего плохого. Хорошо? Вы теперь мне должны.
Конечно, возможно, и без меня всё бы решилось. Но не факт! Так что…
— Не должны, — Макар сухо парировал. — Мы про вас ничего ему не рассказали, — парень ткнул пальцем в Назара. — Очень он уж активно про вас спрашивал. Влюбился что ли?
Уши предательски зарделись. Приладив волосы, недовольно посмотрела на парней. Ну что взять с этих лоботрясов?
— Мир? — протянула руки Макару и Имрану.
— Мир!
Два сапога пара
Молчаливая перестрелка взглядами привела к тому, что Назар Евгеньевич вывесил белый флаг. Жалкий, потрёпанный, но всё же белый. Означало это только одно, что в ближайшее время от меня отстанут. Хотя на языке вертелись колючие вопросы, напоминавшие деток кактуса, я тоже хранила драгоценное молчание.
Ситуация с газом и воровством улеглась, всё утихомирилось, но вот Дашка! У! Эта упрямая сестрица бросала меня под танки с завидной регулярностью. Наверное, тут вылезло очередное отвратительное различие между нами: таким мужским вниманием я была обделена. Удивительно, мы были так похожи, и в то же время… Вот и Назар готов был ухлёстывать за Дашей, даже не обращая внимание на то, что она его конкретно отшивала.
Это напоминало дешёвый мексиканский сериал или средней паршивости итальянский фильм о бурной любви. Совсем как в том мультфильме про ограбление, где от одного поцелуя множились дети. Тут же от любого романтического намёка множилась паранойя.
Всё закончилось очень и очень паршиво, как для меня, так и для Назара, потому что наидрожайшая Дарья дала от ворот поворот.
Мы только вернулись после разборок с Макаром и Имраном, едва не упившись валерьянкой, как тут же на горизонте нарисовалась Дашка со своими документами. Оказывается, все договоры проходят через директора, а я этого не знала, просто не сталкивалась с подобным. Я же оказалась за бортом.