— Саша… Саша, ты тут? Почему ты молчишь?
Я жевала бутерброд и осоловело моргала. Мама шипела в трубку, пытаясь вернуть меня к жизни. Но рассказывая про свои злоключения, я будто погрузилась в ту жутко стыдливую и неудобную ситуацию, а перед глазами было ошарашенное лицо Назара. Мне казалось, что он всё просчитал, а моё поспешное бегство только усилило его решимость в своей правоте. Он ведь даже следом за мной выскочил из кабинета, но я оказалась проворнее.
— А что я должна говорить?
— Ты что-то начала бормотать про нового начальника и Дашу. Вы что, снова поссорились? Вам же уже не пять лет, чтобы из-за куклы ссориться.
О! Если бы всё дело было в кукле! Мы с сестрой выросли со всех горшков и теперь готовы были биться из-за мужчины, но совсем не в том смысле, в каком можно было бы подумать. Скорее… Скорее я пихала в сторону Даши, а та отпинывала всё в мою. Такой вот странный любовный бадминтон, где в роли волана выступал Назар.
— Да мы и не ссоримся… — я пространно ответила, чувствуя, что колбаса стала напоминать бумагу по вкусу. — Мам, с чего ты это взяла?
— Послушай, я, конечно, погрязла в рассаде помидор и перца, но не настолько! Даша вообще на меня накричала и бросила трубку. Что у вас там происходит? Мне что, вернуться домой?
— Ой, не надо!
Станет ещё хуже. Нет, не нужно приступать к такой тяжёлой артиллерии. Проще танк использовать для копки огорода, чем маму впутывать в дела амурные.
— Тогда скажи нормально, без вот этих мхатовских пауз, что у вас там происходит?!
— Ничего, мам, всё нормально. Сажай свои помидоры и ни о чём не беспокойся…
— После таких твоих слов мне стало ещё хуже, — голос мамы начал дрожать. — Саша?
— Я влюбилась, мам! Ты довольна?
— Господи! Неужели ты услышал мои молитвы? — мама довольно запричитала в трубку.
— Мам! Я ещё тут, ты хотя бы не так громко это говори, — чуть не подавилась бутербродом и прокашлялась. — Такое ощущение, что я старая дама, дважды бальзаковского возраста, у которой сто кошек в арсенале.
— Но ты движешься в этом направлении. Кто бы знал, какие вы с Дашей разные! Той нужно гири на ноги вешать и за ручку водить, чтобы та не влипла во что-нибудь и не сделала меня бабушкой слишком рано…
— Тебе уже сорок восемь, молодой бабушкой тебе не быть, мам! — ехидно хмыкнула и потянулась за вторым бутербродом.
— Да, но это всего лишь старые страхи. Теперь я боюсь, что ты возьмёшь самоотвод, скинув всё на Дашку. Так что давай обстоятельно всё обговорим… Что там с твоим начальником?
— Ну… Он мой начальник. Да.
— Ты закрутила служебный роман?
— Я закрутила себе проблему в кубе, а не служебный роман. Мам, успокойся. Назар…
— О! Его зовут Назаром? — мама прервалась. — Сережа, у Саши есть молодой человек! Лёд тронулся!
Я готова была головой об стол биться. Довольный, но напускной сердитый голос папы вызвал у меня протяжный стон. Папа у нас всегда отличался желанием заиметь берданку: две дочки-красавицы частенько вызывали у него не беспричинный страх.
— Мам! — возмущённо воскликнула и поджала губы. — Ну что ты…
— Ладно, ладно… Больше не будем об этом говорить, развлекайтесь!
Здорово! Вот вообще прекрасно! Мне только этих проблем не хватало, что за невезение? Теперь неизвестно, что ещё Дашка способна растрепать.
Завершив разговор, я устало растянулась на столе, покачивала ногой, дула губы, а перед глазами было лицо Назара. Немного удивлённое, ошарашенное, с алым отпечатком ладони на щеке — Даше надо было карате заниматься, а не театром. И взгляд… Интересно, он действительно всё понял? Или только предположил, и ему уже от этого стало плохо?
Звонок. Я лениво подняла трубку и, даже не посмотрев на экран, бодрым голосом продолжила:
— Мам, мы закончили тему с Назаром.
— Назаром? Интересно, Александра Сергеевна, вы с матерью всех своих начальников обсуждаете?
Я даже зелёными пятнами покрылась. Испуганно икнув, хватала ртом воздух, как еле живая рыба, и пыталась хоть что-нибудь выдавить из себя, хоть какой-нибудь писк перепуганной мыши.
— Ребята что-то натворили?
— Почти. Требуется наше присутствие: в школе и на комиссии. Даже благородные поступки имеют свои последствия.