— Хотела бы я пожелать и тебе здравствовать, Вадик, да язык не поворачивается.
— А мне говорили, что со старшими всегда нужно разговаривать вежливо.
— Те же старшие советовали тебе совращать несовершеннолетних, покупать им пиво и сигареты?
— Неужели свечку держали?
Вадик хмыкнул и направился к выходу. Поняв, что я ему проходу не дам, решил дожидаться Соню на улице, покуривая очередные модные сигареты. Тоже мне, пижон! Парня я догнала на улице, на самых ступеньках.
— Какой же ты трус! — выкрикнула в сердцах.
— Трусы на юридический не поступают…
— Ну-ну! Тогда почитай Уголовный кодекс на досуге. Поверь, если я подключу Ингу Максимовну… Ох, что она с тобой сделает!
Вадик даже побледнел, замер на ступеньках, обернулся ко мне и сбросил лицемерную маску. Теперь в его глазах читалась злость. Сжав кулаки, парень нагло подошёл ко мне и ухмыльнулся:
— А ещё педагог! Угрожаете подростку?
— Ты больше не подросток, Вадик. Тебе восемнадцать! Ты знаешь, что Соне пятнадцать? Интересно, если я поговорю с Ингой Максимовной и…
Удар в плечо был ощутимым. Развернувшись волчком, упала на пятую точку. Когда Вадик сообразил, что сделал, отступил назад, испуганно округлив глаза. Я же даже не думала давить на это и как-то обыгрывать: умная мысля всегда приходит опосля. Да и встать не получалось, живот будто судорогой свело. Рассерженно выдыхая, смотрела на парня и жевала губы.
— Лучше тебе, Вадик, подойти к завучу по учебно-воспитательной работе и всё рассказать. Тебя снова поцелуют в темечко, а Катя, без лишних проблем и грузов ответственности будет пробоваться в колледж. Сделай хоть что-нибудь хорошее! А ещё помни, что теперь за Соней я буду очень старательно приглядывать. Лучше тебе всё сделать самому, не дожидаясь тяжёлой артиллерии в виде меня и Инги Максимовны.
Продолжая выдавать тираду, я старалась не морщиться и контролировать взгляд Вадика. С каким-то странным наслаждением я понимала, что моя взяла! Не будет проблем у Кати, хотя они появятся у меня: Соню теперь опекать нужно. Если Катя прожжённая жизнью, то Соня… Домашняя фиалка.
Вадик промолчал, цыкнул на своего друга и поспешил сбежать по ступенькам. Я же продолжала сидеть на холодном камне, не в силах даже встать. Теперь уже болел не живот, а бок.
— Александра?
Появление Назара Евгеньевича было подобно явлению принца, готового спасать принцессу. Увидев меня в таком бедственном положении, он тут же кинулся ко мне, подхватил на руки, будто я пушинка. Смущённо зардевшись, я было воспротивилась. Мужчина, подумав с пару секунд, опустил одну руку и позволил мне осторожно опереться на ноги. Прижимая меня к себе, недовольно качал головой:
— Как вас так угораздило?
— Нет повести печальнее на свете, чем…
—...повесть о Ромео и Джульетте?
— Нет, чем повесть о бермудском любовном треугольнике трёх пубертатов!
— О, это меняет дело! — мужчина хмыкнул. — Может, в больницу?
— Нет, туда я точно не хочу! Вот сейчас подышу свежим воздухом, и всё в порядке будет.
Да уж… Если честно, я была готова «дышать» хоть целый час, если Назар будет меня вот так придерживать. И хотя мотивы его были вежливыми, даже не дружескими, мне всё равно было приятно. С другой стороны, это даже к лучшему, что Назар ничего не видел и пришёл поздно: не хватало и тут проблем.
Живот уже перестал так болеть, теперь тянуло только в самом низу, но идти я могла спокойно. Вынужденно отстранившись, ободряюще улыбнулась:
— Идёмте, а то опоздаем на концерт! Вы знаете, что в нашем центре дети…
— Самые лучшие? Я догадывался. И всё же, может в больницу?
— Нет, всё хорошо.
— Смотрите, со здоровьем не шутят!
То, что мой организм уже подготовил шутку, я узнала позже. Шутку очень стервозную и наглую, шутку, которая всё изменила.
Почки на копчике
Даша ходила по квартире как слонопотам: топала, гремела посудой, хлопала дверьми. Сестра искренне считала, что я притворяюсь: лежу в кровати в позе «зю» и сверлю взглядом стену. Мне же было так плохо, что все волки бы оглохли от моего воя, позволь я себе выплеснуть всё. Вместо этого жевала губу так, будто это вкусный вареник с вишней, и корила себя за излишнюю стеснительность и предусмотрительность.