Эм... это неловко. Пьер улавливает мои чувства.
— Oui. Я забочусь о тебе, Холли. Только не знаю почему.
Я смеюсь. Сомнительный комплимент, не правда ли?
— Pardon, это прозвучало не так, как я хотел сказать.
Из-за сильного французского акцента все становится еще смешнее, потому что он пытается быть искренним. Но это не срабатывает.
— Ты поцеловал меня, потому что я напомнила тебе о том, что случилось с Евой?
— Oui.
Он смотрит в свою тарелку и нанизывает еду. Пора менять тему разговора.
— Как давно ты живешь в Австралии? Я заметила, что твой акцент усиливается особенно, когда ты... как бы это сказать? Вспыльчив?
— Это не так! — он почти кричит.
— Это мое мнение.
— Ты упрямая, невыносимая, — он легкомысленно машет левой рукой в мою сторону.
— Я? Но я сижу здесь с тобой, наслаждаюсь этим прекрасным ужином, хотя ты и настаиваешь на том, что я «упрямая и невыносимая».
Он хмурится, рычащий звук исходит из его груди. Уголки его губ приподнимаются, и я замечаю, что он отчаянно пытается сдержать смех.
— И ты называешь меня «упрямой»? — я пожимаю плечами, закатываю глаза и наклоняю голову набок.
— Ты сводишь меня с ума.
— Пф-ф, да брось! Я считаю, ты сам сводишь себя с ума.
— Я больше не собираюсь разговаривать с тобой об этом.
Он встает и несет свою тарелку на кухню, фактически заканчивая этот разговор.
— Что, прости? Ты не можешь просто встать и уйти, — я встаю и следую за ним.
— Я могу, и делаю это, — кричит Пьер из кухни, прежде чем я появляюсь там.
— Ты ведешь себя глупо.
— Не правда.
— Черт, это так! — я кричу на него, когда захожу на кухню. — Поговори со мной. Если ты будешь реагировать так каждый раз, когда тема для тебя будет неприятной, это ни к чему нас не приведет.
— Non.
Он достает два больших стакана для парфе из холодильника и ставит их на кухонный островок.
— Пьер, ты ведешь себя как ребенок.
Все это быстро превращается в то, к чему я совсем не готова.
— Я не буду обсуждать это с тобой.
Он возвращается к холодильнику и достает две миски. В одной взбитые сливки, а в другой — ягоды, которые были порезаны и пустили сок.
Я молчу, пока он осторожно и искусно кладет их в стаканы, которые, оказывается, уже наполовину наполнены шоколадным муссом.
— Пьер, — начинаю я. Он поднимает голову и пытается заставить меня замолчать одним своим пылким взглядом. — Просто с ума сойти. Я даже не знаю, какого черта мы ссоримся.
— Мы ссоримся, потому что ты невыносима, — его акцент усиливается на последнем слове. Хоть это и прозвучало как оскорбление, ничего не могу поделать, но я возбуждаюсь. Потому что, опять же, во всем виноват его акцент.
— Я не невыносимая, — теперь же я просто подстрекаю его, потому что мне нравится то, каким страстным он становится, когда злится.
— Ты такая, — говорит он, едва сдерживаясь.
— Ты высокомерный француз. Это твое «ты такая», только доказывает мне, насколько ты эгоистичен.
Пьер перестает накладывать ягоды. Он кладет ложку в серебристую миску, а руки сжимает в кулаки. Они дрожат, его грудь быстро вздымается, и он с шумом пытается втянуть воздух.
— Именно так, Пьер, я думаю, что ты самовлюбленный. — О боже, какого черта я творю? — Эгоцентрист. — Он снова резко поднимает голову, и я вижу, что его глаза почернели от гнева. — Зацикленный на себе, — мой голос тверд, но тих.
Он обходит островок и становится лицом ко мне.
— Ты так глубоко погряз в себе, что даже не имеешь представления о реальности.
Заткнись, Холли.
— Ты невыносима, — повторяет Пьер, опуская взгляд на мой рот.
Мое сердце громко бьется, кровь быстро бежит по венам, и, не думая о том, насколько интимна эта ситуация, я прижимаюсь грудью к Пьеру.
Руками он хватает меня за плечи, а длинными пальцами прикасается к моей коже. Я опускаю взгляд на его пальцы. Чувствую его дыхание на своем лице, сладковатый запах его одеколона попадает в мой нос.
— Ты невозможен, — шепчу я.
Пьер усиливает хватку и слегка притягивает меня вперед.
Своим твердым телом он подавляет меня.
— Ты такая мягкая, — бормочет он, губами касаясь моей щеки.
Он прижимает свое твердое тело к моему, устраняя малейшее расстояние между нами.
— Пьер, — удается сказать мне до того, как я смотрю в его отчаянные серые глаза.
— Чего ты хочешь от меня? — он проводит носом вдоль моей шеи, а правой рукой скользит по моей пояснице.
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.