— Да, шеф, — тихо говорит он.
— Пьер, — шепчет Холли, ее голос кроткий, она пытается осторожно успокоить меня.
Я делаю глубокий вдох и собираюсь помассировать виски, но останавливаюсь, когда замечаю кровь.
— Поезжай в больницу и позвони мне, когда врачи тебя осмотрят.
— Пьер, что происходит? — спрашивает Ангус, заходя на кухню. Он осматривает нас троих, анализирует и оценивает ситуацию. — Холли, ты в порядке? — спрашивает он, делая шаг к ней.
Низкое рычание готово сорваться с моих губ, я чувствую, как моя челюсть сжимается, а сердце почти перестает биться при мысли о нем рядом с Холли.
— Она в порядке, — говорю я и делаю защитный шаг, оказываясь перед ней.
— Пьер, я могу сама говорить. — Холли убирает руку с моей спины, я смотрю на нее через плечо, и она умоляюще мне улыбается.
Я снова делаю глубокий вдох, медленно считаю про себя до десяти и успокаиваюсь.
— Я в порядке. Эрик поранился, и я пришла посмотреть все ли в порядке, — отвечает она, когда выходит из-за меня.
Мои глаза округляются, когда я замечаю ее попку, и то, как она сегодня привлекательна в своем костюме. Она носит туфли на каблуках, не слишком высоких, иначе бы до конца смены у нее отваливались ноги, но то, как они удлиняют их — невероятно сексуально.
Черт побери, чувствую, как мой член дергается под формой. Пока я смотрю на изгиб ее попки — идеальные полушария, невинно дразнящие меня, — мой член приходит в гиперактивность. Если не перестану смотреть на эту красивую соблазнительную derrière, боюсь, я просто возьму ее прямо здесь.
Все вокруг меня разговаривают, а я страдаю. Это просто эротическая пытка. Мой член в отчаянии, он желает оказаться глубоко внутри нее. Взять ее каждым возможным способом. Каждую часть ее мягкого, женственного тела. Он хочет растянуть ее ротик, когда она опустится на колени передо мной и будет сосать мой член. Я хочу видеть, как слезы будут стекать с ее фарфоровой кожи, а она будет мурлыкать и шептать вокруг моей твердости; глотать меня с энтузиазмом, а пальцами будет играть с моими яйцами.
Черт побери, я до безумия хочу ее.
Мне нужно, чтобы она оседлала мое лицо и позволила попробовать ее восхитительную, аппетитную киску. Представляю, что именно я буду тем, с кем она исполнит свои сексуальные желания.
Слышу свое имя, и это отвлекает меня от возбуждающих образов голой и идеальной Холли, объезжающей меня, удовлетворяющей свои желания, и это подпитывает мой собственный непристойный голод.
— Oui, — отвечаю я, даже не зная, на что согласился.
Нежная кожа Холли становится красной, ее глаза округляются, а рот широко открывается. Она смотрит на меня, затем медленно опускает взгляд на мой стояк.
— Пьер, — тихо шепчет она в ужасе.
Именно тогда я замечаю, что рукой поправляю себя, пытаясь найти удобное положение для моего члена, что означает, что они все видели это публичное представление.
— Excusez-moi, — грубо говорю я, в спешке выбираясь оттуда.
Как это унизительно быть пойманным во время сексуальных фантазий о том, что мое тело хочет сделать с Холли.
Вымыв руки в ванной комнате и сорвав грязный фартук, я ввожу код от задней двери. Открываю ее со всей своей сдерживаемой яростью, и дверь с грохотом отскакивает от стены.
— Merde! — кричу я в пустоту и ищу что-нибудь, по чему можно ударить. Но ничего подходящего нет, кроме бетонной стены здания и припаркованного автомобиля Холли. — Merde! — снова кричу я.
Гнев струится по моим венам. Я сжимаю руки в кулаки и чувствую, как мои плечи трясутся от желания разбить что-нибудь к чертовой матери.
Какого черта со мной происходит?
С тех пор как Ева пришла ко мне во сне, все, что я хочу, это заклеймить Холли. Взять ее, соединиться с ней телами, целовать, поклоняться и принадлежать ей.
Холли совсем не такая, как Ева. Ева была мягкой и теплой. Она улыбалась, и солнце светило вокруг нее. Она никогда не провоцировала меня, всегда позволяла мне быть собой.
А Холли… она такая другая. Каштановые волосы и глаза цвета горького шоколада. Ее фигурное тело притягивает меня, завлекает мое внимание и удерживает в своем плену. Она сообразительная и упорная, может противостоять моим словам. Упрямая и сильная, независимая и самодостаточная, она борется за то, что считает правильным, никогда не отступая.
Она противоположность Евы.
Но нет смысла их сравнивать.
Несправедливо сравнивать этих двух женщин друг с другом.
Они невероятно разные, но и в то же время одинаковые.
Страсть уже вспыхнула и стремится к большему. Появилась одержимость жить.