— Je t’aime (фр. я люблю тебя), — бормочу я фотографии, поднимаю бутылку и делаю еще глоток.
Гудение в голове становится желанным отвлечением от зияющей дыры в моем сердце.
Гостиная постепенно теряет свою теплоту. В ней не осталось даже напоминания о цветочном аромате Евы. Остались только ее фотографии, украшающие стены, как воспоминания о всепоглощающей любви, которая связывала нас.
Мрак кольцом стягивается вокруг меня, мои чувства притупляются настолько, что довольно крепкий виски становится безвкусным.
Я поднимаю бутылку и допиваю то, что осталось, смакуя жжение, которое ласкает мое горло.
Мои глаза медленно закрываются, принося благословенную темноту. Я стараюсь, чтобы мои счастливые воспоминания о Еве были последним, что я увижу, прежде чем отключусь в пьяном угаре. Вспоминаю жену, как мы танцевали под звездами, завернувшись в прохладный вечерний воздух, пока наши тела двигались как единое целое. Сладкое прикосновение ее мягких губ к моей шее, музыка, заполняющая все вокруг, нежный шепот, когда я притянул ее к себе, очаровывая ее своей любовью.
— Je t’aime, — бормочу еще раз, закрывая глаза.
Блуждая где-то между жизнью и смертью, я роняю бутылку. С глухим стуком она падает на поблекший серый ковер, и только это дает мне понять, что я все еще жив.
Возможно, завтра я воссоединюсь с моей любовью, и, может быть, тогда я, наконец-то, смогу дышать.
Глава 3
Холли
Сорок минут в пути между городом и домом позволяют мне подготовиться. Сегодня понедельник, и у меня начинается недельная стажировка, прежде чем я стану метрдотелем.
Чего я не жду с нетерпением, так это встречи с Пьером. Он высокомерный кретин, и я не уверена, что сработаюсь с ним. Если смогу пережить эту неделю обучения, значит, все будет хорошо.
Я добираюсь до парковки рядом с «Тейбл Уан», и, припарковав свою машину, иду пешком. «Тейбл Уан» находится рядом с Оперным театром, и ресторан когда-то был одним их лучших в Сиднее. Но после потери звезды Мишлен он стал уже не так востребован, как раньше.
Стуча каблуками по тротуару, я чувствую, что мое сердце бьется, как сумасшедшее. Что, если после сегодняшнего вечера я не смогу смириться с высокомерным поваром и захочу все бросить?
Какой пример я покажу Эмме? Не очень хороший.
Поэтому, направляясь в сторону ресторана, я торжественно обещаю себе, что как бы мне ни было тяжело и некомфортно работать с высокомерным французом, я не собираюсь отступать. И я не позволю ему выгнать меня с этой работы.
Добравшись до стеклянного фасада ресторана, я вижу Ангуса внутри, разговаривающего с сотрудником. Стучу в дверь, и, когда он замечает меня, поднимает палец, показывая подождать немного.
Волнуясь, я разглаживаю юбку, убеждаюсь, что мой пиджак застегнут, и провожу рукой по волосам.
— Привет, Холли, — говорит он, открывая дверь и отступая на шаг в сторону, что я могла войти.
— Привет.
— Выглядишь взволнованной, — говорит он, отчего я начинаю чувствовать себя еще более нервной и неуверенной.
Я слегка улыбаюсь, отвожу от него взгляд и киваю.
— Я покажу тебе комнату для персонала, где ты сможешь оставить свою сумку. Обслуживающий персонал уже начал приходить, мы дождемся всех, а затем представим тебя.
Ангус закрывает входную дверь позади меня, указывая рукой мне направление к задней части ресторана.
Я прохожу вглубь ресторана, и до меня доносятся превосходные запахи.
— Боже, как вкусно пахнет, — говорю я прежде, чем понимаю это.
— Это томатный соус Пьера. Один из лучших, что я когда-либо пробовал, — отвечает Ангус.
Мы проходим мимо открытой кухни, где Пьер, стоя над плитой, добавляет ингредиенты в огромную серебристую кастрюлю. Его волосы собраны в небольшой хвост на затылке, одет он в черно-белую поварскую форму.
Он бросает на меня взгляд через плечо, его холодные глаза смотрят прямо в мои.
— Пьер, — говорю я, слегка кивая ему в качестве приветствия.
Он закатывает глаза и отворачивается, игнорируя меня.
Ну, правильно. Так теперь будет всегда, да?
— Приятно видеть вас снова, — говорю я громче, но гораздо спокойнее, с веселой ноткой в голосе.
Пьер поворачивается спиной и уходит.
Незрелый идиот.
— Прости его. Он не очень общительный человек, но он действительно великолепный повар, — говорит Ангус, извиняясь за поведение Пьера. Я пожимаю плечами и улыбаюсь. Ангус не виноват в том, что Пьер идиот.