— Non, прости, но это меня не устраивает, — беспечно говорит он.
— Ну, это устраивает меня, — возражаю я, сложив руки на талии — чувствую надвигающийся спор.
— Я не могу не смотреть на то, как ты покачиваешь бедрами, улыбаешься другим и сводишь меня с ума от желания. Это невозможно, — его акцент усилился.
— Мы не можем вести себя как два подростка. Мы не знаем, что будет, когда мы станем парой. Что, если у нас не получится? Тогда все не будут деликатничать.
— Мне плевать на всех и что они там думают. Я хочу тебя, ты хочешь меня, — заявляет он, скрещивая руки на груди.
— Но нам нужно оставаться профессионалами.
— Я мужчина, ты женщина. В чем проблема?
— Проблема в том, что это ресторан, а не спальня или школьный двор.
— Oui, ты права, мы не на школьном дворе. Мне сорок один, Холли. Я любил и терял. Я уже сдавался и теперь начинаю жить заново. Я слишком стар, чтобы играть в игры. Я слишком упрям, чтобы быть терпеливым, и ты, конечно же, слишком привлекательна, чтобы я перестал смотреть на тебя так, будто хочу тебя каждую свободную минуту. Вот кто я. Я мужчина, который хочет тебя, а еще я желал только одну женщину за всю свою жизнь, и она больше не со мной. Я не буду профессионалом, я буду трахать тебя глазами и целовать тебя при любой возможности.
Мои колени подкашиваются, желудок скручивает, а мозг вдруг забывает все логические доводы.
Пьер делает хищный шаг ко мне, и я опускаю плечи, сдаваясь.
Он наклоняется и прижимается открытым ртом к моим губам. Мое тело даже не пытается сопротивляться.
Его язык овладевает моим, требуя подчинения. И я сдаюсь.
— Если я хочу целовать тебя, то буду делать это. Если я захочу в кабинете полакомиться твоей киской, то сделаю это. Если я захочу нагнуть и трахнуть тебя на кухне посреди смены, то я сделаю это. И мне плевать на то, кто и что скажет об этом.
Я не знаю, или это его прекрасный французский акцент, или то, как он произносит каждое слово, но я теряюсь в нем и в его страстности.
— Хм... — что еще я могу сказать? Он просто заявил, насколько сильно хочет меня, и мои чувства взаимны.
— Не хмыкай. Теперь, когда мы все прояснили, я буду делать что хочу и когда хочу, но когда дело доходит до Эммы, я буду крайне осторожен рядом с ней. И я хочу снова встретиться с ней. У нас пицце-свидание. — Пьер обнимает меня и целует в лоб. — В понедельник днем, сразу после школы, вы сможете приехать ко мне домой?
— У нее есть домашнее задание.
Я делаю глубокий вдох и улавливаю его аромат. Боже, он пахнет как свежий теплый хлеб прямо из горячей печи.
— Я помогу ей, а потом мы приготовим пиццу.
— Пьер, — я начинаю возражать только потому, что пытаюсь ограничить воздействие Эммы на Пьера. Я не хочу разбить ей сердце, если у нас ничего не выйдет. Но, судя по тому, что говорит Пьер, он даже не допускает такой возможности.
— Возможно, я и родился во Франции, но я знаю английский. Я помогу ей с домашним заданием, а потом мы приготовим пиццу, — повторяет он.
— Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? — я не прошу его одобрения, я пытаюсь заставить его подумать логически.
— Ты должна перестать думать о нашем возможном конце и начать жить настоящим.
— Но что между нами?
— Мы познаем глубину наших чувств, и, надеюсь, я никогда не коснусь дна того, что чувствую к тебе. Я хочу погрузиться в чувства к тебе до последнего вздоха.
Он действительно это говорит?
— Пьер, — я качаю головой, не зная, как ответить. У меня пропал дар речи от его неотразимости.
— Non, тебе не нужно ничего говорить. Ты должна позволить мне доказать, что я буду надежным для тебя и для Эммы.
Я кладу голову на его грудь, и он целует меня в макушку и удерживает в своих крепких объятиях.
Он поразителен. Меня засасывает в его всепоглощающий омут.
И мне нравится это.
Глава 26
Пьер
Я как раз заканчиваю одеваться после душа, когда несколько раз звучит дверной звонок.
— Его здесь нет, мама. ПЬЕР! — в отчаянии зовет меня Эмма.
Я рад тому, что она жаждет меня видеть. Она хочет быть здесь. Это согревает мое сердце и заставляет меня улыбаться.
— Думаю, ты была права насчет них, mon amour, — я шепчу Еве, надеясь, что она видит мою улыбку и слышит энтузиазм в голосе Эммы.
— Это ты шумела тут, ma petite? — спрашиваю я, открывая дверь.
— Oui, я думала, тебя нет дома.
Я усмехаюсь тому, как Эмма произносит мое «да». Однажды она спросила меня, нужно ли мне сходить в туалет, когда услышала это слово, а теперь и сама частенько произносит его.