— Просто сиди и отдыхай.
— Я хочу забрать свою машину с больничной парковки, — говорю я и делаю глоток. Но не могу распробовать его вкус, и это не потому, что кофе ужасен, а просто потому, что мысли заняты не тем.
— Я сам. Мне нужно заскочить в магазин после обеда, так что я просто возьму такси и заберу ее.
Чувствую, как слезы опять начинают жечь глаза.
— Простите, миссис Уокер, мы сделали все, что могли, — сказала доктор и утешающе положила свою руку на мое плечо.
— Я со всем тебе помогу, — шепчет Пьер, затем кладет свой нож, вытирает руки и обходит кухонный островок, чтобы обнять меня. — Чтобы вы с Эммой ни в чем не нуждались.
Он обнимает меня, и я кладу голову на его твердую грудь. Пьер целует мои волосы, и я теснее прижимаюсь к его теплу.
— Я... я... не уверена… я... — Слезы снова начинают течь, мне не удается сдержать их.
— Не держи все в себе, — говорит он тихо, но крепче притягивает меня к себе.
— Я не уверена, что смогу снова пройти через это.
— К сожалению, ты должна, но ты не будешь одна.
Я киваю и закрываю глаза.
— Мамочка, я хочу есть, — говорит Эмма. Она заходит на кухню и видит, что мы обнимаемся. Пьер хочет отстраниться, но я не отпускаю его, а вместо этого заманиваю Эмму присоединиться к нам. С сонными, красными глазами, она, шаркая ногами, подходит к нам. — И я устала.
Пьер обнимает нас обеих, и это кажется таким правильным. Хотя обстоятельства и ужасны, я знаю, что мы идеально подходим друг другу. Все трое.
— После обеда мне нужно сходить в магазин, а вы можете занять мою постель и отдохнуть, если хотите.
— Это было бы прекрасно. Спасибо, Пьер.
— Пожалуйста, — говорит он и приседает, чтобы поцеловать нас, а затем продолжает готовить обед.
— Что ты готовишь, Пьер? — спрашивает Эмма, прижимаясь к моему боку.
— Пирог в духовке, а я нарезаю салат.
— Мне нравится пирог, в котором много-премного бекона.
— Само собой. Иначе зачем его вообще готовить?! — Он хмурит брови, пока шинкует огурец и бросает его в тарелку с салатом.
— Но я не люблю яйца. — Эмма отходит от меня и опирается на кухонный островок.
— Ну, ma belle petite, это очень странно, потому что пирог готовится из яиц. — Он перестает резать и смотрит на нее.
— Да? — спрашивает Эмма. Она трет глаза, значит, она действительно устала.
— Oui, именно так. Как и французский тост, который мы приготовим завтра утром на завтрак. — Когда он заканчивает говорить, таймер в духовке начинает пищать, и он идет проверить пирог. — Эмма, можешь помешать салат, пожалуйста?
Она идет к ящику со столовыми приборами.
— Ох, — говорит она, закрывая ящик, но перед этим что-то достав. Я с любопытством наблюдаю за ней. Пьер достает пирог из духовки, а Эмма идет к раковине, чтобы вымыть руки. Он смотрит через плечо и улыбается, когда Эмма проверяет обед.
— Как на вкус? — спрашивает он, когда она достает кусочек помидора из тарелки.
— Вкусно.
— Хорошо. Пожалуйста, можешь достать три тарелки, три вилки и три ножа?
— Конечно. — Она идет к шкафчику и достает три тарелки, потом выдвигает ящик стола, чтобы достать приборы.
Пьер режет пирог и раскладывает его на три тарелки, а затем добавляет салат. Каждый берет свою тарелку и идет с ней в столовую. Пьер и Эмма садятся рядом друг с другом, а я сижу напротив них.
Эмма начинает есть и смотрит на Пьера.
— Знаешь, это действительно вкусно, хоть и приготовлено из яиц.
— Конечно, это вкусно. Ведь это я готовил.
Эмма хихикает, и Пьер смеется.
— Я люблю тебя, — выпаливает Эмма и целует Пьера в щеку.
Наши с Пьером взгляды встречаются, и я чувствую, как слезы катятся по моим щекам. Он наклоняется и целует Эмму.
— И я тебя очень люблю, — говорит он, не отрывая от меня взгляда.
— Извините меня, — говорю я, встаю и выхожу на задний двор.
— Ты оставайся и ешь свой обед, а я пойду проверю маму, хорошо? — слышу я, как Пьер говорит Эмме.
— Хорошо, — отвечает она.
— Ты в порядке? — спрашивает Пьер, когда находит меня снаружи.
— Я эмоциональная развалина. Сегодня трудный день, я перенервничала и сейчас Эмма признается, что любит тебя… — Я смотрю вниз, вдруг обнаружив, что мои ноги куда более интересные, чем пристальный взгляд серых глаз.
— Это был тяжелый день, — говорит он своим глубоким, бархатистым голосом. — Но ты должна понимать, что эта маленькая девочка, — он делает паузу, когда я смотрю вверх и вижу, что черты его лица смягчились, — эта девочка украла мое сердце. Она удивительная, и смелая, и просто необыкновенная.