Ярослав уже был здесь. Он сидел в одном из кресел, одетый в простую, но добротную домашнюю одежду, и смотрел на огонь. Услышав мои шаги, он обернулся, и на его лице появилась легкая, дружеская усмешка.
— А, вот и ты, наставник. Проходи, садись, — слово «наставник» он выделил шутливым тоном.
Княжич встал мне навстречу. Я по привычке хотел было встать в стороне, ожидая приказаний, но он остановил меня жестом.
— Садись, Алексей, поедим и поговорим.
Он сам взял с буфета тяжелый глиняный кувшин и налил в два кубка темный, ароматный ягодный морс. Один он поставил перед пустым местом напротив себя, второй взял себе. Этот простой жест сказал мне больше, чем любые слова. Здесь, в этом личном пространстве, я был для него не слугой, а партнером.
Я сел, чувствуя себя слегка неловко в дорогой одежде и в этой непривычной роли. На столе уже стоял завтрак.
Я с профессиональным интересом его осмотрел. Это была не работа кухни Прохора. Сто процентов. В крепости есть третья, «господская» кухня, о которой я раньше только слышал. Видимо, еда была оттуда.
Повара там, очевидно, были мастерами своего дела. На столе стояла тарелка с тонко нарезанным вяленым мясом, горшок с густым, янтарным медом, свежий творог, посыпанный орехами, и пышный, еще теплый пшеничный хлеб. Просто, качественно, калорийно. Очень неплохо. По крайней мере они знают, что подать на завтрак.
Ярослав отпил морс и с хитрой усмешкой посмотрел на меня.
— Ну что, наставник, каково это — быть главным блюдом на пиру? — спросил он, его глаза смеялись. — Я, признаться, думал, ты в обморок упадешь, когда я тебя к столу позвал.
— Я был близок к этому, княжич, — пошутил я, сделав шокированное лицо, а потом невольно улыбнувшись в ответ. — Но ваш ход был… неожиданным.
— Неожиданным? — он рассмеялся, и это был новый смех — не мальчишеский, а уверенный, властный смех. — О, ты не видел лица Демьяна, когда ты пил вино из моего кубка. Я думал, его удар хватит прямо там, у отцовского кресла.
Он отломил кусок хлеба, намазал его медом и продолжил, с наслаждением вспоминая вчерашний триумф.
— Он же не просто опозорился. Он еще и перед отцом провинился, когда в очередной раз его взбаламутил на ту проверку. Когда она на тренировку вместе с боярами заявился, помнишь? Он тогда твои травы украл, — я хмыкнул, вспоминая эту «операцию», а Ярослав продолжил. — Отец не любит, когда его дергают по пустякам и выставляют его решения под сомнение. Так что жизнь у старого змея теперь не сахар. Думаю, он надолго заляжет на дно.
— А Морозовы? — спросил я, пользуясь моментом.
— А что Морозовы? — Ярослав махнул рукой. — Старый Глеб, говорят, даже не остался на пир. Как только отец объявил о празднике, он молча поднялся, забрал своего униженного бычка и уехал. Даже от помощи наших лекарей для Игоря отказался. Гордый. Но эту трепку они запомнят надолго. Ты же не знаешь зачем был этот бой?
Я покачал головой. Уж больно странный поединок это был. Словно нарочно княжича выставили против Морозова.
— Традиция есть давняя, устраивать между родами «дружеские» поединки наследников. Силой меряться и смотреть на новое поколение, — принялся рассказывать Ярослав, закинув кусок мяса в рот. — Чтобы интересно было проигравшая сторона выплачивает победителям своеобразную дань.
— Дань? — неподдельно удивился я.
— Ну да. Немного денег, немного того, сего, — пожал плечами княжич. — Говорю же, чтобы интерес подогреть. Вот только Морозовы всю традицию испоганили. Как только Игорь подроз, стали они наследников родов на дуэли вызывать.
— Как-то мелочно для целого рода, — нахмурился я, уже чуя подвох. — Разве много денег за победу?
— Нет конечно, да только не в деньгах дело, — хмыкнул Ярослав. — Они начали наследников на поединках калечить. Понимаешь, Алексей? При этом прикрывались правилами. Два рода от них пострадали, а третьими были мы…
— То-то я еще во время дуэли подумал, что на дуэль этот бой мало походит, — присвистнул я, не сдержавшись. — Ну и дела.
Ярослав с усмешкой отпил еще глоток морса, явно наслаждаясь моментом и моим молчаливым изумлением.
— Мой тост, Алексей… — начал он, и его тон стал серьезнее, из него ушла мальчишеская бравада, уступив место голосу будущего правителя. — Я хочу, чтобы ты понял. Это была не просто благодарность. Это политический ход.
Он поставил кубок на стол и посмотрел мне прямо в глаза.
— Я видел, как они на тебя смотрели весь вечер. Воины — с любопытством, а бояре, советники моего отца… с завистью. Некоторые со страхом. Они не понимают, что ты такое. Все, что они не понимают, они стараются либо подчинить себе, либо уничтожить. Оставить тебя одного, в тени, означало бы сделать тебя легкой мишенью. Они бы съели тебя за неделю. Нашли бы повод.