— Это в условиях мира. А сейчас, когда торговые пути с юга перерезаны, а наши охотничьи угодья стали полем боя, ситуация меняется. Мы больше не получаем притока свежего мяса и других припасов, зато все больше становится беженцев из разоренеых деревень. Каждый съеденный сегодня кусок хлеба — это кусок, которого нам будет не хватать зимой.
Я изложил им свой план, но подал его именно под тем соусом, который был нужен для нашего шпиона. Говорил о необходимости немедленно ввести строгие пайки для всего гарнизона. Рассказывал о мерах максимальной экономии, о том, как из одной туши варить не просто похлебку, а густой, но «пустой» бульон, который сможет заменить полноценный прием пищи. Весь мой доклад был посвящен обороне. Выживанию.
Я закончил и сел на свое место. Результат был именно таким, на который мы и рассчитывали. По залу пронесся одобрительный, хоть и мрачный, гул. Идея запереться и копить запасы, затянуть пояса — была понятна и близка «старой гвардии». Они видели в этом мудрую, пусть и пассивную, стратегию.
Когда совет, а потом и суматошный день закончились, и крепость, наконец, погрузилась в сон, меня снова позвали, но не в главный зал, а в небольшую комнату в личных покоях управляющего. Здесь не было никого лишнего. Только Князь Святозар, Степан Игнатьевич, воевода Ратибор и Ярослав.
Атмосфера здесь разительно отличалась от той, что была на открытом совете. Собравшиеся здесь, явно надумали решать, что делать дальше и как нам выкручиваться из сложившейся ситуации.
— Наше представление удалось, — начал Степан. — Думаю врагам уже передали, что мы в панике и готовимся к глухой обороне. Так что они сейчас будут расслаблены. Они думают, что поймали нас в свою ловушку.
— Но это не меняет факта, — хмуро прервал его Ратибор, — что мы действительно в ловушке. Мы проигрываем войну на истощение. Мои патрули несут потери. Торговые пути перерезаны. Деревни горят. Предатель продолжает сообщать обо всем нашим врагам, и каждый наш шаг им известен заранее.
В комнате повисла тяжелая тишина. Все понимали, что старый воевода прав. Мы были в стратегическом тупике.
Князь Святозар, до этого молча слушавший, повернул свою голову ко мне. Его взгляд был усталым, но полным последней надежды.
— Знахарь, — сказал он. — Степан сказал, что ты разработал новые рационы, но сможешь ли ты кормить нас на протяжении долгой войны? Войны, в которой мы будем постоянно терять припасы и земли? Еще и зима на носу…
Я слушал его, и во мне закипала злость. Не на князя, а на саму ситуацию. На нашу беспомощность. На то, что мы, победители, вынуждены были сидеть здесь, как крысы в норе, пока враг хозяйничал на нашей земле.
— Кормить-то я смогу, мой князь, было бы из чего. — ответил я, и сам не узнал своего голоса. Он был резким, злым. — Хоть из сапогов сварю, хоть из мешков льняных, — брови Святозара полезли на лоб. — Мы можем годами сидеть на моих брикетах, пока наши деревни горят. Но какой в этом толк⁈
Я вскочил на ноги, сжав кулаки, сам не ожидая от себя такой ярости.
— Очень жаль, что мы вынуждены сидеть в обороне! Вот бы как врезать одному из них! Так, чтобы хлебало-то набок свернуть! Хотя бы в отместку за Заречье! Аж кулаки чешутся!
В комнате повисла ошеломленная тишина. Все смотрели на меня. Никто не ожидал такого выпада от спокойного и расчетливого знахаря. Первым не выдержал Ратибор — из его груди вырвался короткий смешок, в котором, впрочем, не было веселья. Даже Святозар удивленно приподнял бровь, глядя на мою вспышку гнева.
Но Ярослав не смеялся. Он смотрел на меня, и я видел, как в его глазах, до этого мрачных и уставших, загорается огонь дикого, азартного понимания. Он ухватился за суть моей эмоциональной тирады. Увидел в ней не просто злость, а возможность к действию.
— А ведь он прав! — воскликнул Ярослав, вскакивая на ноги и ударяя ладонью по карте. — Отец, воевода, он прав! Мы пытаемся защитить сто точек, пока они бьют по сто первой. Мы только реагируем на удары. А что, если мы перестанем реагировать и заставим их реагировать? Что, если мы действительно «врежем» по одному, да так, чтобы он подумал стоит ли с нами воевать?
— Ты о чем, княжич? — хмуро спросил Ратибор.
— О Боровичах! — Ярослав ткнул пальцем в самый дальний угол карты. — Морозовы нас ждут. Они знают, что мы жаждем мести и готовы к нашему удару. Богдан же сидит в своем тылу, в своей столице, уверенный, что мы будем до конца времен гоняться за их налетчиками по лесам. Его лучшие воины — здесь, на нашей границе. Его крепость почти беззащитна. Вот по кому надо «врезать»! Ударить по их столице, пока все их войско здесь!