Быстро двигайтесь через Надж по направлению к Нефуд-аль-Кабиру.
Вы должны быть одни.
Не медлите.
По пути вас встретят, передав новые указания.
Не нарушайте их.
Да продлится ваша жизнь.
— Нефуд-аль-Кабир, — с удовольствием прошептал Касым.
— Великое песчаное море, — повторил Юсуф, качая головой. — Не нравится мне это.
— Что именно?
— Нас посылают в пустыню, — объяснил Юсуф, — а Маруф сообщил, что посланник поскакал к Багдаду.
— Да? И что?
— Просто мне это не нравится.
Касым задумался, но был не в настроении осложнять дело.
— Конечно, он туда поскакал, — заключил капитан. — В той стороне легче скрыться. Это вовсе не означает, будто он до самого Багдада доедет. — Еще подумал, удовлетворившись своим объяснением. — Ну, ладно, — решительно кивнул он остальным. — Мы получили инструкции. Отправляемся в путь. Готовим верблюдиц.
— Прямо сейчас?
— В записке сказано: не медлить.
— Да, но…
— Никаких «но». Отправляемся, и все. Немедленно уходим отсюда.
— Надо послать голубя, — вставил Зилл.
Как ни приветствовал он неожиданный энтузиазм Касыма, все-таки понимал, что подобное рвение вызвано больше стремлением поскорей вырваться из каравана, разогнать сентиментальные переживания после гибели Таука.
— Сначала надо повидать «капитана корабля», — с ликованием заявил Касым, — предупредить, что отчаливаем. — Он насмешливо фыркнул, сплюнул в грязь и приказал Юсуфу следовать за ним к голове каравана.
Среди неразвернутых штандартов и сворачиваемых палаток шейх совещался с маленьким горбатым бедуином в одеждах из дельфиньей кожи. За ними другие упаковывали свои товары — страусиные яйца, растопку, зубочистки, — и купленные — хлопчатобумажные ткани, медную утварь, ковры. Глядя на них, Касым споткнулся, замедлил шаг; он видел в жизни только бедуинов из племени харафаджа, регулярно совершавших набеги на Басру ради финиковых пальм. Прочие мимолетно мелькали на горизонте в маниакальном стремлении к цели; никого из них он не знал и гораздо ближе был знаком с китайцами.
— …а кальбы — настоящие псы, — мрачно продолжал мужчина с густыми бровями, ястребиным носом, впалыми щеками: типичный бедуин зловещего вида. — Пошлина особенно круто взлетела в этом году, но уж таково положение дел.
— Неужели? — серьезно переспросил шейх, поглаживая впечатляющую бороду.
— Необходимость не отягощает.
— Только когда выгоды не приносит, — заметил шейх, — предотвращает напрасную трату денег.
— Предотвращение злосчастья очень даже выгодно.
— Когда столько всякого скрыто, — вежливо ответил шейх, — порой трудно бывает…
Любезная беседа вдруг была грубо прервана.
— Эй, капитан, слушай-ка, — вставил Касым.
Шейх оглянулся, готовый сверкнуть глазами, но при виде Касыма вновь почувствовал себя виновным в смерти Таука.
— Извини, — бросил он бедуину и сухо обратился к Касыму: — В чем дело?
Касым вопросительно взглянул на бедуина и шагнул назад, поманив за собой шейха.
— Мы уходим, — объявил он. — Хочу просто предупредить, чтоб ты не дергался, если больше нас не увидишь.
Шейх сверкнул глазами:
— Из-за великана?
— Нет. Просто уходим.
— В Багдад возвращаетесь? — Шейх старался предугадать реакцию халифа.
— Вперед пойдем.
— Вперед каравана?
— В пустыню.
— В пустыню?.. — Шейх недоверчиво переводил взгляд с Касыма на Юсуфа.
— Нам даны указания, — постарался объяснить Юсуф. — Велено углубиться в пустыню.
— Указания от халифа?
— От гонца.
— И куда вы направитесь?
— К великой пустыне Нефуд.
Шейх смотрел то на одного, то на другого.
— Значит, просите сопровождения?
— Отсюда одни пойдем, — отрезал Касым.
— В пустыню?
— Совершенно верно.
— Надолго?
— Насколько потребуется.
— В разгар лета?
— Солнце никогда моряков не пугает.
Шейх наконец выдохнул и дерзко спросил:
— Вы с ума сошли?
Касым оскорбленно нахмурился:
— Нет, не сошли; а ты?
— Чтобы выжить в пустыне, — постарался растолковать шейх, — к ней надо привыкнуть. Долгие годы вписываться в картину.
— Правда? — фыркнул Касым. — Что это за картина?
— Сложная, — сказал шейх. — Безжалостная. Неумолимая.
— Думаешь, море меня к этому не приучило?
Шейх готовился сделать провокационное издевательское замечание, которое лишь осложнило бы ситуацию, если бы не вмешался маленький бедуин, все это время легкомысленно на них глядевший.