— Здесь остановимся, — решил Касым на берегу пересохшего речного русла.
— Стало гораздо прохладней, — осторожно заметил Юсуф. — Может быть, лучше дальше идти?..
— А чего ночью видно? Можно проехать мимо, никто нас не заметит.
— Мы ведь ехали почти всю прошлую и позапрошлую ночь…
— Я тогда еще не сообразил.
— Может быть, уже мимо проехали.
— Я почувствовал бы, — заявил Касым без особой уверенности и решительно фыркнул. — Слезайте, отдохнем. Это приказ.
В безводном русле царила соблазнительная прохлада, живой красный огонь, разожженный из ветвей кустарника, привлек редкостное разнообразие насекомых: мошек, ярких жуков-скарабеев, пауков цвета ржавчины с болтавшимися брюшками.
— Говорят, если вдруг усомнишься в существовании Аллаха, разведи костер в пустыне, — сказал Зилл с неизменной улыбкой.
Он стоял перед костром, позабыв об усталости, обо всех своих сомнениях, по-прежнему оставаясь горящим маяком решимости и порядочности. Остальные уселись неправильным полукругом, держась в такой же близости друг к другу, в какой провели не один уже день, но слишком устав, чтоб думать об этом — у всех ломило тело, голова раскалывалась от яркого солнечного света. Днем впервые поели кислых сушеных фиников Шахрияра и его же толченой коры; уже чувствовалось, как организм борется с последствиями, ожидавшимися лишь к утру. Юсуф попробовал одной рукой подоить двух молочных верблюдиц, но животные сопротивлялись, шарахались, и ему удалось выдавить лишь несколько жалких капель. В последней надежде он принялся дуть во влагалище, чтоб спустить молоко. Исхак знал об этом приеме из грубых стихов Башара ибн-Бурда.
— Ну и картина, — заметил позабавленный на секунду Касым — Недолго свадьбы ждать.
— Молоко успокоит желудок, — заявил Юсуф, возвращаясь с неполной миской. — Всем надо глотнуть.
— У меня козлиный желудок.
— Все-таки не повредит, — настаивал Юсуф.
Солоноватая жидкость медленно прошла по пищеводу в бурчавшие желудки, где шумно свернулась. Доели сухари, почти допили воду, опасливо сжевали последние финики. Уже два полных дня они провели в пустыне без всяких происшествий, но и без всякой уверенности, что идут верным путем. Ночь напоминала им пропасть, за которой кроется не столько неизведанная земля, сколько некая неимоверно грозная сила. Алмазные звезды, красное пламя, непривычно светящиеся фигуры — все вызывало странное волнение, словно их неотвратимо затягивало на плаву в предательский поток, и Зилл не смог удержаться от замечаний по этому поводу.
— Мне бы хотелось ответить на вопрос капитана, — начал он, — о пользе сказок.
Касым, по естественной склонности наблюдавший за ходом луны и созвездиями, опустил голову, с негодованием взглянув на юношу.
— На какой вопрос? — переспросил он. — Ты о чем это?
— По-моему, — улыбнулся Зилл, — ты сомневался в достоинстве фантазий Шехерезады.
— Не помню, чтобы я в чем-нибудь сомневался, кроме того, что ты — мужчина.
— Просто думаю, — продолжал Зилл, — что, какими бы фантастическими ни казались порой ее сказки, мир не менее чудесен, просто мы этого не понимаем.
— Думай себе, что хочешь. Мир вовсе не чудесен. По крайней мере для мужчины.
— Ты ведь наверняка видел нечто невероятное, не веря собственным глазам, пока не убеждался в его реальности?
— Я своим глазам всегда верю. Сомневаться повода не было. — Касым с удовольствием вступил в спор, разогревший уставшую кровь.
— Разве в Ифрикии, — продолжал Зилл, имея готовый ответ, — земледельцы не выкопали кости гигантского демона, не похожего ни на одно существо, живущее на свете? Разве китайцы не изобрели иголку, которая, куда ее ни помести, постоянно указывает на север? Разве снег не падал зимой на Багдад? Разве не говорят, что в пустыне поют пески?
— Что-то я никаких песен не слышал, — усмехнулся Касым.
— Тут нечего спорить, об этом свидетельствует слишком много источников. Мы тоже услышим, — уверенно заявил Зилл, — когда песков будет больше.
— Ты и другую песню услышишь, — рассмеялся Касым, — хлебнув вдоволь вина.
Зилл тоже посмеялся, прежде чем продолжать:
— Подобные явления, реальные или воображаемые, запечатлены в нашей памяти, просачиваются в наши сны и обретают величие в наших мифах. Сама Шехерезада обработала многочисленные легенды, вплетая их в канву своих сказок. Например, магнитный остров в Красном море, легенда о гигантской стреле, с помощью которой финикийцы доказали, что земля круглая. Здесь я вижу…