Санан: Устроюсь на работу, всё тебе достану: золото и жемчуг, алмазы и рубины, — что пожелает твоя душа!
Солнце: Ты думаешь, что в сей же час растаю от слов твоих? И в Руме тебя примут столь охотно работодатели любые? После того, как слух о том, что сан ты свой оставил добровольно разнесся уж по городу с досужей сплетней, тебя и близко не подпустят к лавкам и домам. Куда пойдешь ты? На галеры?
Санан: Работы трудной не боюсь.
Солнце: Отлично. Есть одно местечко для тебя как раз. (короткая пауза) В свинарнике моем мне нужен свинопас.
Низам: Что?!
Фарид: Невозможно!
Кинан: Помыслить трудно! Грань падения все ниже…
Низам: Колодец тьмы все глубже, уже…
Эмир: Учитель, бросьте вы ее!
Юнус: Она же ведьма, той цыганки хуже!
Санан (обращаясь к девушке): Согласен я на всё.
Ученики (все вместе): Нет! Лучше смерть!!!
Низам (в страхе): Ужасен вид его… Ради нее четвертовать себя позволит, при этом станет улыбаться!
Кинан (шепотом): Что за любовь такая? Не понимаю.
Солнце (усмехаясь): Год прослужишь свинопасом, возьму тебя в мужья такого, как ты есть. Без денег, имени и славы. Это последнее условие моё. Ты волен отказаться, тебя не принуждаю. Еще не поздно вернуться на родину с учениками. Они вон ждут тебя. Не разбежались, как другие.
Санан: Я остаюсь с тобой, мое решенье твёрдо.
Солнце удивлена не меньше учеников.
Солнце: Ну… хорошо. Идем, тебе я место твоей новой работы укажу.
Низам: Стойте! Подождите!
Санан и Солнце оборачиваются.
Низам (срывающимся голосом): Что делать нам теперь, Учитель? Тоже в свинопасы наняться следом за тобой? Отречься от всего и стать никем?
Санан: Свободны вы, сказал уже я вам. Вы не обязаны хранить мне верность. Я больше вам не Мастер, не Учитель. Освобождаю вас от клятвы, данной мне когда-то. В Мекку возвращайтесь, живите, как подскажет сердце. Надеюсь, зла вы на меня не затаите. Я сам не ведаю, что станется со мной. Но не могу оставить любимую. Я ей принадлежу всецело. Прощайте!
Марта, Санан и Солнце уходят.
Низам: (хватается за голову и оседает со стоном на землю) О-оо! Смерть бы забрала, я был бы рад… Какой позор и боль! Мой самый чёрный день.
Остальные стоят вокруг молча и смотрят на него.
Кинан (глядя в сторону): Как деньги отдадим хозяину таверны, надо б ехать…
Фарид (устремив глаза в землю): Узнаем, когда ближайший караван, и в путь. Мы ждали долго — его разум не вернуть.
Эмир: Надежды больше нет. Вернемся в Мекку.
Юнус: Хватило б духу мне, в костер бы прыгнул… Или в реку. Что ж, облегчения не получить.
Низам: (решительно) Идемте! Судьбы не изменить. Шейх все решил за нас, ему не братья мы отныне. Возможно, что Аллах его и не покинет. Он милосерд к безумцам и слепцам. А мы сегодня же оставим Рум, забудем этот храм. (смотрит вдаль) Прощай, любимый Мастер! Не свидимся, наверно, больше.
Кинан: Учитель наш, прощай!
Низам поднимается, и все следом за ним покидают сцену.
Сцена 2
Раннее утро. В доме Санана ученики сидят за столом и завтракают. Лица всех печальны. Вбегает один из младших учеников.
Ученик: Возрадуйтесь! Наш брат Азар вернулся!
Низам (поднимает глаза): Зови его сюда. Должно быть, он с дороги голоден, устал.
Ученик: Бегу! (исчезает за кулисами)
Кинан (Низаму): Что скажешь ты Азару?
Низам: Таить я ничего не стану.
Эмир (отставляет тарелку): Возможно ль рассказать такое?
Низам: Придется! Предложишь ты иное? Лгать в сто раз хуже, мне поверь. Коль раз ты лжи откроешь дверь, она навеки в доме поселится.
Юнус: Как говорила моя старшая сестрица, порою ложь спасительною может стать.
Фарид: Нет, благодати не видать вовек, коль мы ему солжем. Азар не лгал ни разу никому. И разве не мужчина он, чтоб боль сносить? К тому же посоветует он нам, как дальше быть. Он ближе всех нас к Шейху был когда-то.
Входит Азар.
Азар: О братья, добрый день и час! Как рад я снова видеть вас! Вернулся, словно в рай из долгих странствий… (бросается обнимать всех по очереди). Низам, мой старший брат, твои советы на чужбине помогали! Благодарю тебя, Юнус! Твои сердечные молитвы от беды не раз спасали. Кинан, спасибо за подарки, собранные мне в дорогу. Фарид, прочтешь ли свои новые стихи? Эмир, а ты покажешь пейзажи моря на закате, которые ты прежде рисовать любил? Друзья, о вас я на чужбине думал ежедневно, еженощно всех вспоминал, в последние же дни и каждый час все думал, представлял, как я сюда приезду, какими вас застану, и Шейха нашего…
Вдруг умолкает и начинает оглядываться по сторонам.
Азар: А где Учитель? Он не болен? К нему спешил, как мог, и волновался! Ведь ни письма, ни строчки не прислал за целый год…
Низам: Присядь, Азар!
Азар (обеспокоенно): Твой вид внушает мне тревогу! (садится)
Низам: Решили с братьями печальной правды лик не прятать под медовыми речами. Наш Шейх здоров, но… Боле он не с нами. Беда случилась. Сейчас я по порядку расскажу, а ты рассудишь, как нам быть. Учителю виденье было прошлой осенью, вот в этом самом доме, что надо ехать в Византию, в Рум и там найти какой-то храм… Мы с ним отправились, прибыли в город, где Шейха поразил недуг…
Азар: Недуг? Ты говорил, что Мастер наш здоров. Иль это я безумен? Не понимаю слов твоих.
Низам: Недуг любовный, от которого спасенья нету. Он встретил девушку, сравнимую лишь с Солнца Светом, прекрасную, как дивный сад Аллаха, цветущую весну. И он от нас отрекся, от веры нашей, сжег суфийский плащ, Коран на площади прилюдно. Она ведь христианка, она ему поставила условие: чтоб с нею быть, он должен тоже в христианство перейти. Учитель наш безропотно ее веленью подчинился. Когда ж на площади потом при всех, она ему сказала свинопасом стать и ей прислуживать до будущего года, наш Мастер согласился снова. Сказал, что больше в Мекку не вернется. А нам велел покинуть Рум, и мы сюда вернулись. Живем мы, словно в склепе, в полной тьме. Живые мертвецы. Нам свет дневной не в радость. Наш Мастер обезумел, от нас вдали у девы бессердечной свинопасом трудится, в хлеву ночует… Как стерпеть такое? Хуже пытки этой на свете, верно, нет!
Азар (вскочив со стула, возмущенно): Что слышу я? Да это просто бред!
Ученики замирают, не понимая его.
Азар: Как вы могли покинуть Шейха? Бросить одного? В чужой стране? Да если бы сотни тысяч раз он приказал его покинуть! Вы в верности ему клялись и говорили: в ад за ним пойдете, а даже в свинопасы вам наняться оказалось тяжело?! Какая ж это верность?
Кинан (запальчиво): Ты молод, не имеешь права нас судить! Да что ты понимаешь!
Низам (Кинану): Молчи, Кинан! Он прав. Стыдиться нужно нам. Слабы душой мы были. Аллах нам испытание послал, а мы прозрели поздно (склоняется перед Азаром). Учитель говорил, что твое сердце пылко, разум ясен. Прости глупцов, которые пред лицом несчастья оказались вдруг ничтожны и мелки…
Фарид (с раскаяньем): Исправить как ошибку нашу?
Низам: Вернемся мы к Учителю, но не сейчас. Нам сорок дней поста необходимо, чтоб очистить души наши. Когда же духа свет и ясность мысли к нам вернутся, поедем в Рум, наймемся к той, которую Учитель любит, и за любую плату трудиться честно будем, чтоб с Мастером уже не разлучаться.
Эмир (со стыдом): И почему нам нужно было укоры выслушать от брата нашего, прежде чем прозреть?
Азар: Молитесь, братья! Я с вами пост ваш разделю. Аллах вернет нам ясность мысли, а потом и Шейха нашего, когда мы в Рум приедем. Опомнится Учитель, верьте мне. Ведь заблуждения случаются у всех и длятся долго, но всегда проходят. Да, испытание тяжелое послал Аллах, но если мы друг друга не оставим, не предадим, любое испытание не страшно.
Кинан: Прости, коль я тебя обидел речью грубой. Я был не прав.
Азар: Я не сердился. Учителя ты любишь, как мы все. А ярость та твоя — от боли, что его пришлось покинуть и терпеть разлуку. Другое страшно: отрекшись от него, уехав прочь, вы связь духовную прервали. Мы больше не Суфийский Круг, и в этой дали не можем чувствовать сердца друг друга.