Когда же я наконец увидел в его взгляде мольбу и как мне показалось готовность говорить, он вдруг забился в падучей. Я вырвал кляп, но он лишь хрипел пуская пузыри кровавой пены. Если бы у него случился болевой шок, тогда ещё ладно, но чтобы такое. Меньше минуты и он обвис. Пульс не прощупывался. Твою мать! Эпилептик, что ли?
Сам не знаю с какого перепуга, но я взрезал ему на спине исподнюю рубаху, сдёрнул её и оторопел. Поскрёбыш отслуживший положенный срок в гвардии должен был обзавестись своим набором узоров, потому что на рост рангов ему надеяться не приходится. В основном они поднимаются до второго, и получив возможность нанести четыре узора делают это.
Но на теле убиенного их имелось семь, что свидетельствует о пятом ранге. Как такое возможно, при их наличии, мне было непонятно. Возможно, желчь волколака даёт возможность пробить такое ограничение. Кто знает. Куда больше меня занимало наличие среди них узора «Повиновения». Я видел как мать и отец наносили такие же на наших сторожевых псов, поэтому ошибки никакой.
Это что же такое должно было случиться, чтобы одарённый согласился на подобное украшение? Ведь этим ты полностью отдаёшь себя во власть нанёсшего узор, превращаясь в его покорного раба. Правда, при этом остальные черты характера не теряются, но всё что касается хозяина — слепая вера, повиновение и беззаветная преданность.
Ладно, опустим это. В конце концов, узор можно нанести и против воли. Это распространённая практика в тех же заокеанских колониях, где рабы трудятся на плантациях, или в Османской империи и на Ближнем востоке. Идеальное решение. Правда, есть один нюанс, продать невольника с таким украшением уже не получится.
Куда больше меня волнует, что делать дальше? Ниточка которую я нащупал оборвалась. Как мне узнать кому он служил? Поискать среди возможных однополчан, как предполагала Рябова? Попробовать, конечно, можно, но в положительный результат я не верю. Слишком уж очевидный след. А коль скоро этот волхв до сих пор ни под кого не лёг, значит прятать следы он умеет.
При свете свечи я обыскал спальню, но не нашёл ни единой зацепки. После чего переместился в кабинет. Обстановка не сказать, что богатая. Письменный стол с выдвижными ящиками, книжный шкаф, с довольно скудной библиотекой, кресло, у стены небольшой жёсткий деревянный диван с парой подушек.
Пробежался по корешкам книг. Ничего особенного, художественная литература, господину Егорову нравились любовные романы. Внешность у него мужественная, такие нравятся девицам, книги же способствуют расширению кругозора, позволяют обогатить словарный запас и обзавестись набором интересных цитат.
На самой нижней полке обнаружился ряд потрёпанных книжиц в одинаковом переплёте. Названия на корешках отсутствует, только нумерация. Я взял последнюю в ряду, и открыв сразу понял, что именно держу в руках. Это был дневник. Прямо поветрие какое-то, их вели все, девушки, парни, зрелые дамы и мужи. Некоторые на склоне лет садились за мемуары, чтобы осчастливить потомков своими глубокими измышлениями, и поделиться, вне всякого сомнения, уникальным жизненным опытом.
Я взял крайний в ряду дневник и открыл последнюю страницу. Чистая, значит не закончен. Вернулся в начало и пролистал страницы исписанные убористым почерком, чтобы составить себе представление об их владельце. Благо я не только быстро читал, но и усваивал прочитанное. По всему выходило, что Егоров отслужил в гвардейском драгунском Измайловском полку одарённых, и год назад вышел в отставку. Вернувшись в родной город при деньгах, он купил себе домик и занялся частными уроками, обучая дворянских детей фехтованию и подлой борьбе.
Ничего подлого в ней не было, просто рукопашный бой без оружия, хотя и не в моём понимании. Ну вот такое название, пошедшее от подлого сословия, которым иметь оружие запрещалось, а потому драться они могли только без него. Однако, Сила внесла свои коррективы, и так как никакой щит не мог уберечь от удара невооружённой ногой и рукой, то эту борьбу стали изучать и дворяне.
Записи обрывались датой годичной давности. Пометка о том, что на завтра он приглашён в поместье к некоему Седову Илье Макаровичу, с которым познакомился совершенно случайно, за игрой в карты в доме у Елесеева.