Волад Цепеш спустился на второй этаж и, если бы мне понадобилось пройти на первый этаж дома мой путь шел бы через его спальню.
Теплая минеральная вода, которую можно было и пить, просто приставив стаканчик к водопаду, расслабляла и совсем не хотелось есть. Спать хотелось очень. Постоянный полумрак обманывал мой организм, внушая, что сейчас ночь.
В полусонном состоянии я очутилась на кухне в льняной белой рубашке с мясным пирожком одной в руке и стаканом густого супа-пюре в другой.
- Вам нужно поесть, нэити, - произнес голос, эхом, отражающимся от стен пещеры создавая эффект многоголосья, - а потом перекушу и я.
Хотелось вспылить и наговорить кучу гадостей, но тело протестовало, оно просто млело от полученных спа процедур. Да, я была все израненная, нос все также плохо дышал, но ощущение чистой мягкой кожи и вкусно пахнущих травами волос было непередаваемым.
- Хорошо. Вы отпустили Фердинанда?
- Отпустил. Охрана малочисленна и меняется довольно часто. У всех моих телохранителей есть время покормиться и отдохнуть
- Древние вокруг Вас не должны быть в экстремальном напряжении. Это вредит Вам же.
- Согласен. Времена трудные. Мы все заслужили передышку, – тут он присел возле меня. Старейшина тоже принял ванну и его белый льняной халат, напоминающий кимоно был насквозь мокрый, но дискомфорта древний не ощущал. Его рука по-хозяйски поглаживала мне шею, как раз в том месте где нужно было поставить новые метки. В комнате было темно я даже не пыталась вглядеться в его облик, только попросила.
- Можно я дотронусь до Вашего лица?
- Зачем?
- Так как я его не вижу, я хочу удостовериться, что вы когда-то были человеком, вместо лица нет дырки, есть и нос, и губы, и ресницы.
Он дал дотронуться до себя, держа мои руки в своих. Это и стало заключением перемирия. Перемирие - уступки всех сторон. Он уступил мне, мне же пришлось уступить ему. Он попросил прочесть клятву персонального донора только ему, на ухо, чтобы не пришлось больше никого одарять благами.
«Я, Алиса Ренци, клянусь, моему Господину и Повелителю, Воладу Цепешу, быть верной, преданной, честной, никогда не отказывать ему в Его праве, быть готовой встать на защиту Его клана и рода, отдать свою жизнь за Его благополучие и процветание»
После последних слов он освежил свои метки и больше не отрывался от моей шеи пока я не уплыла в мои сновидения. В сновидениях он гладил мое лицо и обещал все исправить, сделать меня еще красивее, а также говорил, что такая как я ему очень нужна.
«Ты нужна мне» с этими словами я проснулась в своей спальне. В ней обнаружился и маленький балкончик, куда я могла выйти из кромешной тьмы дома и насладиться солнечными ваннами днем и звездным небом ночью. Там стоял столик, на котором уже был накрыт завтрак для меня: молочная каша, лесные ягоды и чашка настоящего кофе!
- Жизнь стала налаживаться! – подумала я.
Наши дни проходили медленно и размеренно. Накопившаяся усталость уходила постепенно, я спала, ела, читала книги, о прошлых временах, когда человек владел миром, а также о тех событиях, о которых мне рассказывали древние, и которые давно стерлись из исторической памяти человечества. Волад Цепеш, не спал совсем, но передвигался бесшумно, чтобы не нарушать иллюзию моего одиночества, с кем-то постоянно общался по визору, не непонятном шелестящем языке или погружался в особое состояние, которое я назвала бы медитацией. Возможно, именно так он общался с регентами и через регентов с другими древними и не только. Не было никаких всплесков отрицательных эмоции. Я не язвила, он не кричал. Мы пытались делать все незаметно и тихо, стараясь не пересекаться лишний раз в маленьком доме. Избегали задушевных разговоров. Встречались только, тогда, когда Воладу нужно было покормиться. Странно что я не чувствовала боли, возможно в еду подмешивались седативные средства. Возможно, и сам Старейшина, обладая гипнозом, и способностью влиять на настроение людей вводил меня в транс так, что моя апатия позволяла избежать болевых ощущений. Через пару дней я сама уже желала этого кормления с нетерпением ждала его прихода, сама приникала шеей к его губам, чтобы получить облегчение. Кроме ночных рубашек и нижнего белья мне действительно ничего здесь не было нужно. Только лишь когда к нему прилетали гости он просил меня одеться., заколоть волосы и несколько раз пройти мимо, чтобы все увидели мои метки и мое смирение. Он планировал остановиться здесь на неделю. Но уже прошла вторая. И когда число визитеров кратно увеличилось, как-то вечером он позвал меня к себе и сказал.