— С тобой все в порядке? — спросила Невада; ее голос показался Джонни ужасно далеким.
— Да, все прекрасно, — ответил Джонни. Он встряхнул черноволосой головой и вышел.
Как в полусне он прошел через двор к своему домику, бросился на огромную кровать, провел ладонью по лицу и волосам. Джонни лихорадило несмотря на полуденную жару. Джонни ворочался и метался. Он вставал и снова ложился. Он ругался и молился.
Наконец на его лице появилась улыбка. Неуверенная и слабая улыбка. Собирается выйти за Малькольма? Как она может? У него в запасе еще месяц, чтобы отбить ее. И он добьется своего. Он любит ее, действительно любит. Любит так глубоко, страстно, так сильно, что сам стал беззащитным и уязвимым. Любит настолько, что, если Невада согласится, он женится на ней и остепенится. С того момента, когда они встретились, Невада Мэри Гамильтон была всегда и останется его женщиной. Она не будет ничьей женой, кроме него, пока в Джонни теплится жизнь.
Положение Невады в обществе не изменилось, несмотря на то что распространился слух о том участии, которое проявила она к старому больному негру, слуге Максвеллов. Напротив, ее хвалили за самоотверженность и милосердие, и представители сливок общества шептались, что Малькольму повезло найти такую добрую и красивую невесту.
Такое мнение устраивало Неваду и льстило ее самолюбию — она не могла ошибаться. Она открыто восстала против непреклонной Квинси Максвелл, ее будущей свекрови, и той пришлось уступить. Малькольм, благослови его, Господи, делал все, что в его силах, чтобы стать более внимательным и более страстным после прозрачного намека Невады, что ему пора вести себя как мужчине, который вот-вот женится.
Джонни жаждал ее — она читала это в его глазах каждый раз, когда они встречались, но Невада оставалась удивительно равнодушной и непреклонной. Перспектива провести украдкой еще несколько часов в его объятиях больше не привлекала ее. Невада хотела респектабельности и уверенности. В следующий раз она ляжет в постель только со своим законным мужем.
— Знаешь, что я думаю? — спросила Дениза.
— Надеюсь, ты мне расскажешь, — ответила Невада с улыбкой.
В жаркий летний полдень подруги лежали поперек застеленной шелковым покрывалом кровати Денизы. Дениза села и подтянула колени к подбородку.
— Я думаю, что мне придется отказаться от попыток привлечь внимание Джонни Роулетта.
— Ну, это хорошая мысль, — невозмутимо заметила Невада.
Дениза трагически вздохнула:
— Знаешь, почему я отказываюсь, несмотря на то что Джонни самый очаровательный мужчина из всех созданных Богом людей, и я никогда, никогда не встречу другого, у кого бы…
— Дениза!
— Ну хорошо. Но ты не рассердишься? Обещай мне. Невада кивнула. Дениза вытянула ноги, подняла наверх свои ярко-рыжие волосы и выпалила:
— Джонни Роулетт хочет тебя, Мэри Гамильтон!
Невада осталась совершенно спокойной и продолжала лениво перебирать пальцами бахрому шелкового покрывала. Она зевнула и ответила:
— Дениза, тебе следует заняться написанием романов. Я ни у кого не встречала такого таланта представлять вещи…
— Он хочет тебя, Мэри, — прервала ее Дениза. — Да, да. Я знаю, он чертовски хочет именно тебя. Что ты собираешься делать?
Невада лениво повернулась на спину и закинула руки за голову.
— Меньше чем через месяц я выйду замуж за Малькольма. Дениза села, по-индейски скрестив ноги, и уставилась на Неваду.
— Это я знаю. Но неужели ты не отдашься любви Джонни Роулетта до свадьбы, хотя бы ради того, чтобы узнать, что это такое? Боже мой, я бы так и сделала, если бы он захотел меня! Я уверена, это было бы самое удивительное событие для любой женщины, и я много раз грезила об этом и воображала, что бы я почувствовала…
— Дениза, — Невада села на кровати. — Давай пойдем вниз и выпьем чего-нибудь прохладительного.
— О чем ты думаешь? Отдашься ли ты Джонни во имя сладостной страсти?
— Из всего, что я о нем слышала, — прервала подругу Невада, вставая с кровати, — его единственная страсть — это игра.
— Ну, может быть, — согласилась Дениза. — Ты мне напомнила о подслушанном мною разговоре моего отца и его портного о крупной игре в покер. Говорят, что лучшие игроки со всей реки соберутся на борту «Джона Хаммера», когда он прибудет в Сент-Луис в следующем месяце. Джонни тоже будет там, как ты думаешь?
— Если будет крупная игра, Джон Роулетт не пропустит ее, — Невада вздохнула. — Последним, что в нем умрет, будет рука, бросающая кости.
Дениза засмеялась и отрицательно покачала головой.
— Я думаю, это будет другая часть тела.
— Дениза!
— Ну что ты! Не думаешь же ты, что Джонни…
— Джон Роулетт — безнравственный человек. Он был таким и останется навсегда.
— Ну ладно, возвратимся к разговору о тебе. Этот блестящий мужчина жаждет тебя, и, я думаю, ты можешь выяснить…
— Дениза, я выхожу замуж за Малькольме, а не за Джона. — Невада улыбнулась. — Ты говоришь не о том брате.
— Нет, — поправила ее подруга, и ее лицо стало серьезным. — Это ты говоришь не о том брате.
Доктор заявил, что выздоровление Джесса поразительно. Меньше чем через неделю после начала болезни он уже вне опасности. Благодарный пациент молился на двух людей, бывших постоянно у его постели — Джонни и Неваду. Хотя мисс Анабел любезно предлагала посидеть с ним, даже Малькольм и Квинси разок-другой заглядывали к нему, именно Джонни и Невада помогли Джессу преодолеть кризис.
Джонни был рад, что старик пошел на поправку, но с выздоровлением Джесса он терял возможность встречаться с Невадой. Он использовал всевозможные уловки, чтобы остаться наедине с Невадой, но она избегала его ловушек. Наивной восторженной женщины, охотно следовавшей за ним из салона «Игрока» через океан в Англию, уже не было. Вместо нее появилась уверенная в себе недотрога, молодая леди, державшая Джонни на расстоянии вытянутой руки.
Дни проходили за днями. Два события маячили на горизонте, важные для Невады и Джонни. Первым была крупная игра в покер на борту роскошного парохода «Джон Хаммер». Вторым — через сорок восемь часов после начала игры — была свадьба Невады.
Началась неделя, в течение которой должны были произойти оба эти события. Джонни смотрел фактам в лицо. Он не смог вернуть Неваду. Она не хотела его, не любила его, ее не волновало, жив он или умер. Оставалось одно — уйти. Оставить Сент-Луис, уехать, прежде чем ему придется увидеть его женщину выходящей из церкви женой Малькольма. Уехать, прежде чем, подняв глаза к окнам спальни Малькольма, он представит себе Неваду в постели его сводного брата, в его объятиях.
Весь день в отелях, барах и прочих подобных заведениях Сент-Луиса царило волнение. Наступил четверг — день большой игры. Сверкающий белый колесный пароход «Джон Хаммер» вошел в порт на рассвете, его протяжный гудок был песней соблазняющей сирены для беспокойных игроков, уже собравшихся в лучших номерах гостиниц.
Джонни Роулетт, у которого сердце всегда билось учащенно, если ему предстояло сесть за зеленое сукно игорного стола, сидел совершенно один в полутемном баре отеля «Юг». Скрывшись в тени, за мраморным столиком у самой стены, на этот раз он не разделял возбуждения смеющихся и болтающих мужчин у полированной стойки бара.
— Похоже, будет крупная игра, — сказал один из них.
— Все игроки из Нового Орлеана и Натчеса уже здесь, — отозвался другой.
— Это самое большое событие в Сент-Луисе после конференции демократов в прошлом году, — добавил третий.
Джонни угрюмо посмотрел на стакан бренди и залпом выпил. Он вопросительно посмотрел на одетого в белое официанта, когда тот принес еще стакан и со словами «Приятель-игрок настоял на том, чтобы угостить вас, сэр» поставил его перед Джонни. Он кивнул, пожал плечами и не стал объяснять, что не слишком любит крепкие напитки. Вместо этого он поднял стакан, выпил его содержимое одним глотком и еще раз поднял стакан в знак признательности неизвестному приятелю.