Девушка надеялась со временем привыкнуть к этому новому странному миру, но пока что часами лежала без сна, думая о Суффолке. Конечно, она очень скучала по матери. Анна вспоминала ее дорогое лицо, тонкие волосы, слегка отрешенный взгляд, спокойный, нежный голос. Мать научила ее рисовать и ценить все живое, разбираться в цветах, обрабатывать грядки, шить и печь. Все эти навыки девушка высоко ценила как драгоценное наследство, оставшееся от матери.
Анна скучала по природе – по морю с его переменчивым настроением и песчаным пляжем, по шелесту камыша на пустошах и мелких озерах, где часто можно слышать крики болотных птиц, полям, поросшим вереском, желтым ракитником, розовым шиповником и кипрейником.
Анне не хватало друзей из деревни, сестры, их собаки Шмеля, уроков рисования с мисс Дэниелс и особенно – отца.
Когда она немного подросла, Теодор начал рассказывать дочери о своей работе, жалуясь на запросы эксцентричных, своенравных членов паствы и требования, присылаемые от епископа. Он брал ее на встречи со счетоводом, где обсуждались финансы семьи, и с адвокатом, где рассматривались юридические вопросы, касающиеся церкви. Время от времени отец приглашал Анну на собрания паствы, когда собирался обсуждать какой-нибудь неоднозначный вопрос.
– Я могу доверять лишь тебе, дорогая, и ты мне нужна, хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами, тем самым помогая мне принять верные решения, – говорил он не раз.
Поэтому она смотрела и слушала, узнавая, как можно выиграть в споре, когда твой оппонент даже не подозревает, что проиграл; как вернуть обсуждение в нужное русло, не задев ничьих чувств; как разобраться в основах бухгалтерского дела и юриспруденции.
Когда у Теодора было плохое настроение, он признавался, что его вера пошатнулась во время затяжной болезни жены. Он спорил с дочерью о том, стоит ли продолжать молиться, если твоя вера не тверда. В лучшие времена они до поздней ночи обсуждали литературу, местную и национальную политику, философию, новые невероятные открытия науки и техники. Хотя сам он, в отличие от жены, не был склонен к наукам, Теодор поддерживал желание Анны учиться, оплачивая ее уроки, которые давала одна пожилая леди, ставшая местной знаменитостью из-за своей книги об иллюстрациях.
Анне не хватало личного пространства. В доме священника постоянно бывало много гостей, но она всегда находила спокойный уголок, где могла посвятить время себе. Здесь же единственным подобным местом являлась ее спальня. Однако если девушка проводила там слишком много времени и об этом узнавали Лиззи или тетя, ей приходилось отвечать на вопросы. Почему она так рано ушла к себе? Ей нездоровится?
Больше всего она скучала по свободе. Ей очень хотелось как можно подробнее узнать о том месте, где она теперь жила, изучить улицы города и, конечно же, найти себе темы для натюрмортов и пейзажей. С помощью повара она собрала на обеденном столе композицию для натюрморта из тарелок, чашек, буханки хлеба и персиков, но ей приходилось убирать ее каждый раз, когда семья садилась есть. К сожалению, ей так и не удалось восстановить композицию в первоначальной форме.
Она набросала на бумаге вид из окна своей спальни, пытаясь передать перспективу; написала портрет Лиззи в ее любимом желтом дамастовом платье на фоне гобелена. Фигуры людей ей всегда давались с трудом, а в доме с массивной мебелью и небольшими окнами девушке постоянно не хватало света. Из-за этого Анна начала высоко ценить работы таких мастеров, как Рембрандт и Вермеер, репродукции полотен которых видела в журналах мисс Дэниелс.
Но сильнее всего ее творческое воображение поражали растения – деревья и цветы. Ее завораживало то, как свет и тень играют на их стеблях и листьях, обладающих невероятным многообразием размеров и оттенков зеленого и других цветов.
На последней акварели, нарисованной девушкой перед отъездом из Суффолка, она изобразила зеленые побеги колумбины, свободно вившейся вдоль забора их дома. Анна была рада, ведь ей удалось передать ощущение движения растения, яркую белизну цветов с розовым оттенком. Отцу очень понравилась акварель, и он попросил разрешения повесить ее в кабинете, «чтобы она напоминала о тебе, когда мне будет одиноко». Анна уже решила, что, закончив свою новую картину, пошлет ее отцу на день рождения или на Рождество.
Здесь, в Лондоне, у нее было немного возможностей наблюдать за растениями. Она жила в царстве камня и металла. Указания тети не оставляли места для сомнений – Анне запрещалось покидать дом без сопровождения Лиззи или Бетти, она должна была выходить только по делу, заранее сообщая, когда вернется. Но Лиззи каждое утро углублялась в учебу, а Бетти занималась выполнением своих обязанностей, поэтому девушка очень часто была предоставлена самой себе.