— Так что, видишь ли, я спал со своей мачехой и довел своего отца до смерти. Я жил с этим грехом многие годы. Я продолжал ведать землями отца, но к его вдове больше не прикасался. А шесть лет назад я отправился в Святую землю в надежде, что умру в бою, и это искупит мои грехи. Я взял заем у тамплиеров, чтобы снарядить свой поход, и взамен обязался служить им пять лет. Но я не умер и не был искуплен.
Уильям долго молчал. Наконец он поднял правую руку.
— Этой рукой я отпускаю тебе грехи, — сказал он. — В качестве епитимьи я повелеваю тебе оставаться целомудренным до конца твоих дней и отдать остаток твоего богатства и все твои земли Святой Матери Церкви.
Жоссеран почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он не ожидал такой епитимьи, когда начинал свою исповедь. Он обманывал себя, думая, что Уильям обрел человечность в пустыне, а вместо этого монах воспользовался моментом, чтобы сокрушить его, как он сокрушил Мар Салаха.
Жоссеран снова поднялся на ноги.
— Ты вызываешь у меня лишь презрение, как и все священники твоего ордена. Я не исполню твою епитимью и не буду ждать прощения от Бога. Достаточно того, что с этого момента я прощу себя сам. Моей епитимьей будет то, что я проживу лучшую жизнь.
Он вернулся в свой угол хана и почти сразу же провалился в глубокий сон без сновидений.
***
Часть 7
Дух Голубого Неба
Крыша Мира
осень, в лето от Воплощения
Господа нашего 1260
***
CVI
Пустыня теперь была позади, великий переход совершен во второй раз. В Кашгаре они остановились в крепости, где стояли верные Хубилаю воины, и обменяли верблюдов на быстрых татарских скакунов. Они выехали к западным перевалам.
Над ними первые снега припорошили предгорья на Крыше Мира.
Они поднялись по крутой долине через горы, мимо бурлящих потоков и массивных валунов, смытых весенними паводками, между красными утесами, что исчезали в облаках. Они вышли из долины на плато и остановились на отдых у соленого озера.
Жоссеран поерзал в седле своего татарского жеребца. Зеленые ели леса казались унылыми на фоне бурлящих белых облаков. Ветер принес с собой туман холодного дождя, и в мгновение ока он омыл долину, оставив ее сочной и зеленой в желтом солнечном свете. Через долину перекинулась радуга.
Им придется поторопиться, прежде чем лед скует Крышу Мира и оставит их в ловушке, сказал Сартак. Перебравшись через эти горы, им останется всего несколько месяцев пути до Алеппо, и они благополучно вернутся домой.
— Домой, — пробормотал он.
Какой теперь дом был у Жоссерана Сарразини? Возможно, виной тому была близость зимы в этом диком краю, но он внезапно почувствовал угасание своих лет. Ему было за тридцать, и на великие замыслы времени оставалось мало. Лет пятнадцать, если он вернется в Прованс, меньше, если решит остаться в Утремере, с его болезнями, убийцами и бесконечными стычками и войнами.
Судьба человека предрешена, ибо все мы должны Богу смерть, но теперь все, чего он хотел, — это найти либо достаточно сил, чтобы умереть, либо достаточно причин, чтобы жить.
***
CVII
Сартак приказал их крошечной колонне остановиться у быстрого потока. Лошади были стреножены и искали пастбище, пока татары наполняли свои бурдюки. Ниже по течению семья журавлей с испуганным подозрением смотрела на них.
Питаемый ледниками поток уже был скован льдом, а осока на берегу хрустела от инея. Они высоко поднялись в горы, и зима неслась наперегонки с ними к перевалам.
Высоко над головой, крича, кружил коршун. Звук походил на плач младенца. Жоссеран вздрогнув, посмотрел вверх. Другого предупреждения они не получили.
Человек рядом с Жоссераном внезапно отшатнулся, схватившись за горло. Стрела прошла навылет. Он упал на спину в реку, его ноги судорожно дергались, из рта доносился ужасный булькающий звук, пока он умирал. Его кровь быстро окрасила мелководье.
Сартак среагировал первым, бросившись через поток к своему коню и мгновенно сняв путы. Жоссеран сделал то же самое.
Он оглянулся через плечо и увидел вереницу всадников, несущихся к ним из сухого оврага всего в четверти лиги отсюда. На них посыпались новые стрелы, и конь Жоссерана заржал, когда две из них нашли свою цель, вонзившись почти по оперение ему в плечо и бок. Сартак, сидя в седле, выкрикивал приказы своим людям, пытаясь организовать оборону.