— Уильям?
— В конце концов, он тебя вылечил.
— Уильям не обладает силой исцелять. Лишь Бог один творит такие чудеса.
— Мне все равно, кто ее вылечит, твой бог или их. Но она не должна умереть. Теперь она под моей опекой, и винить будут меня.
Жоссеран пожал плечами. Это не повредит, предположил он, хотя и сомневался, что принесет какую-то пользу. Он мог бы уговорить Уильяма по крайней мере прочесть несколько молитв.
— Я попрошу его помочь тебе, если таково твое желание.
— Приведи его ко мне как можно скорее, — сказал Сартак. — Без нее не будет союза с Алгу, и тогда, возможно, мы не покинем Кашгар, пока волосы наши не станут белыми!
***
CXXII
Ферганская долина
Дым поднимался из юрт, разбросанных по долине. Крыша Мира была укрыта снежным безмолвием.
Трое всадников медленно проехали мимо потрясенных лиц своих соплеменников. Их скальпы и части лиц были обожжены и почернели; сквозь обугленную плоть виднелась блестящая белая кость. Один лишился глаза, другой — доброй части носа. Они из последних сил держались в седлах, но не падали, пока не достигли входа в юрту хана, где один из них наконец соскользнул с коня и остался лежать неподвижно в снегу.
— Сам Ариг-Буга помог Алгу взойти на трон в Бухаре. И, как желал наш Великий хан, я послал к нему делегацию с просьбой о доле его налогов для покупки припасов для армии нашего кагана для борьбы с предателем Хубилаем. И что же он делает? Он говорит, что заплатит свою долю драгоценными металлами, и приказывает лить расплавленное золото на головы наших послов.
Кайду сидел в своей юрте, его сыновья — справа, его любимая жена и дочь, Хутулун, — слева. Синий дым лениво тянулся от огня через отверстие в крыше.
— Нам следует отступить дальше в горы, — сказал Тэкудэй. — За спиной у Алгу сто пятьдесят тысяч воинов.
— Отступить? — пробормотал Кайду. Он повернулся к Гэрэлу. — Ты согласен со своим братом?
Гэрэл не успел ответить, ибо Хутулун больше не могла молчать.
— Если мы побежим сейчас, мы будем бежать вечно, и мы никогда больше не увидим наших полей и пастбищ!
— Так что же ты предлагаешь нам делать?
— Мы не можем победить Алгу на поле боя. Но мы можем нанести удар, когда он меньше всего этого ожидает, и скрыться в горах, прежде чем у него появится возможность нанести ответный удар. Когда он повернется спиной, мы сможем ударить снова. Мы не должны давать ему ни минуты покоя. Мы измотаем его, как волк медведя, будем кусать его за пятки луну за луной, год за годом, пока он не будет обессилен и измучен. Однажды, когда мы соберем других волков, подобных нам, тогда мы сможем его одолеть.
Кайду улыбнулся. Его дочь, воительница, шаманка; Чингисхан, вернувшийся в теле кобылы. Духи играли с ним всю его жизнь, и их шутка заключалась в том, чтобы сделать его величайшего сына женщиной.
Он на мгновение задумался. Наконец, он сказал:
— Я согласен с Хутулун. Моему нраву больше подходит быть волком, чем овцой. Но сначала мы должны испросить мудрости у богов, чтобы узнать их волю. Хутулун, ты должна встретиться с духами и узнать их совет. Тогда, и только тогда, мы примем решение.
***
CXXIII
Кашгар
Через окованную железом и утыканную медью дверь, по узкому, обнесенному стеной двору, где по кирпичной кладке вились розы; под аркой со сломанным куфическим фризом, виноградно-синим на белом. Наконец, вверх по узким, стертым веками ступеням на башню.
Странная это была делегация, что шла по темному коридору западного барбакана. Впереди — татарский лейтенант в своем золотом крылатом шлеме, за ним — желтолицый человек в черной рясе с капюшоном, а за ним — бородатый гигант в дээле и коротких сапогах татарина. На вершине башни они остановились у одной из комнат. У резной ореховой двери, склонив головы, толпились китаянки-служанки.
Уильям отвел Жоссерана в сторону.
— Что мне делать? — простонал он. — Я не могу молиться за язычницу!
— Молись тогда за страждущую человеческую душу.
— То, что ты просишь, невозможно!
— Ты смертельно оскорбишь наш эскорт, отказав им? Делай тогда, что хочешь, и надейся на лучшее, ибо я верю, что результат будет тот же.
— Что он говорит? — рявкнул Сартак.
— Он боится, что может вас подвести.
— Его волшебство достаточно хорошо сработало на Мар Салахе. Кроме того, ничто другое ей не помогло. Напомни ему, что если царевна умрет, мы, возможно, будем вынуждены задержаться здесь на пятьдесят зим.