— Эти послы, — спросила она. — Откуда они?
— Они из земель далеко на западе. Варвары. Похоже, они хотят пасть ниц к стопам нашего Хана ханов.
— Но у нас нет Хана ханов. — Процесс курултая, она знала, мог занять два, а то и три года.
Кайду пожал плечами.
— Если у нас нет Хана ханов, — ответил он, — значит, им придется ждать в Каракоруме, пока он не появится.
***
Часть 2
Крыша Мира
Алеппо — Кашгар
северная весна,
в лето Господне 1260
***
XVII
Сколько они уже в пути? Он сбился со счета недель. Или это уже были месяцы?
Они ехали по великому пустынному тракту из Алеппо, миля за милей по твердому гравию, по безлюдным владениям коз и пастухов-бедуинов. Татары настояли, чтобы они оставили свои повозки с тяжелыми железными сундуками с припасами и кольчугой, которую Жоссеран вез в дар татарскому хану. Остальные дары Жоссеран уложил в непромокаемую кожаную сумку и вез на своей лошади. Сам он был опоясан дамасским мечом.
Уильям по-прежнему прижимал к себе кожаную суму, которую привез из Акры. Жоссеран гадал, какие сокровища тот счел незаменимыми для своей миссии. Наверное, тиски для пальцев и власяницу.
Хоть еще и была зима, дни стояли теплые, и Уильям, непривычный к жаре и измученный тяготами пути, качался из стороны в сторону в седле. «Он и восьми дней не протянет, не то что восьми месяцев», — подумал Жоссеран. Их всех терзали мухи, которые облепляли уголки глаз и рта, стоило им остановиться на отдых. Восемь месяцев! Невозможно. Джучи, должно быть, просто хотел их помучить.
— Я хочу, чтобы ты научил меня говорить по-татарски, — сказал Жоссеран.
— Для тебя это будет слишком трудно, — ответил Джучи на арабском.
— Он очень похож на тюркский, а я уже достаточно хорошо на нем говорю. Думаю, ты увидишь, что у меня есть способности. Да и делать нам больше нечего в этом бесконечном пути.
— С чего мне начать?
— Я уже знаю, что «здравствуй» — это «салям». «Спасибо» — «рахмет». Утром вы говорите друг другу «кайырлы иртэ». А вечером — «кайырлы ки».
Джучи восхищенно рассмеялся.
— Отлично. Мои люди думают, что ты так же глуп, как твоя лошадь, но они тебя недооценили. Что ж, варвар. Как ты и сказал, в пути нам все равно больше нечем заняться. Буду говорить тебе по нескольку слов, пока мы едем, и посмотрим, кто из вас быстрее научится говорить по-татарски — ты или твоя лошадь!
Однажды вечером, вскоре после того как они покинули Алеппо, одного из татар укусил скорпион. Он всю ночь прорыдал от боли, а рано утром умер. Этот случай до костей пробрал Уильяма.
Но видения Христа помогали ему терпеть. Если это его крест, его чистилище, то да будет так. Он примет свои невзгоды как бич за нечистые помыслы.
Конский навоз прилипал к их сырой одежде; воздух в шатре был пропитан его запахом. Уильям вытер глаза, которые слезились и щипало от дыма костра.
— Думаешь, следующими они съедят нас? — спросил он Жоссерана.
Он слышал предания об этом народе: что они пьют кровь и едят собак, лягушек и змей, даже друг друга. Глядя на них сейчас, в это нетрудно было поверить. Он с отвращением уставился на месиво из овечьих кишок на мокрой траве перед собой. Татары смеялись и понукали его есть, вытаскивая из дымящейся груды потрохов трубки кишок перепачканными в жире пальцами. Остатки животного — шкура, голова и окровавленные кости — лежали грудой в стороне.
Хозяин юрты зарезал животное в их честь. Жоссеран никогда не видел, чтобы животное убивали таким образом: мужчина просто бросил его на спину, прижал коленями и вспорол ему живот ножом. Затем он по локоть засунул руку в подрагивающие кишки животного и пережал аорту, остановив сердце. Через несколько мгновений голова овцы поникла, и она умерла, не пролив почти ни капли крови.
Способ приготовления туши был столь же жестоким. Выбросили только содержимое желудка; все остальное — рубец, голову, потроха, мясо и кости — бросили в кипящую воду.
Уильям изнемогал от голода, но его желудок бунтовал при виде розового, полусырого месива перед ним.
Джучи отрезал ножом кусок почти сырого мяса от туши и сунул его себе в рот. Уильям слышал, как у него между зубами хрустят мелкие косточки. На подбородке блестел жир.
У входа стоял бурдюк из козьей шкуры. Джучи, пошатываясь, встал, налил немного жидкости из бурдюка в деревянную чашу и сунул ее в руки Уильяму. Он жестом велел ему пить.