Великую мечеть Акры, как и подобало, обратили в христианскую церковь, но, к своему ужасу, Уильям обнаружил, что один из приделов был отведен для молений магометан. Еще больше он возмутился, узнав, что мечеть у Бычьего колодца и вовсе не была освящена, и магометане по-прежнему открыто там молились; христианский алтарь стоял рядом с алтарем язычников.
Этот город не бросал вызов сарацинам, как он того ожидал. На его улицах можно было встретить даже блудниц и торговцев гашишем.
Но он был особым посланником Папы и не мог позволить, чтобы упадок, укоренившийся здесь, отвлек его от поручения. И судя по новостям, которые он только что получил, терять нельзя было ни мгновения.
Иерусалимским королевством правил монарх с помощью совета, состоявшего из ведущих баронов и церковников королевства. Но совет не собирался уже два года, так как государства крестоносцев — Акра и Тир — воевали из-за престолонаследия.
Вот уже три года татарские армии продвигались на запад. Они сокрушили горную цитадель грозных хашишинов в Аламуте, а затем разграбили Багдад, где вырезали бесчисленные десятки тысяч людей, отравив воздух таким смрадом от трупов, что даже их собственным воинам пришлось покинуть город. Теперь под предводительством своего царевича, Хулагу, они подошли к воротам Алеппо в Сирии.
За Алеппо перед ними лежала открытая Святая земля.
Быть может, хоть это заставит иерусалимских баронов вылезти из своих ванн.
***
VI
Мраморный зал со сводчатыми потолками, стены увешаны шелковыми коврами. Он выходил в тенистый внутренний двор, в центре которого журчал фонтан. С другой стороны открывался прекрасный вид на зимнее море. Ветер с берега вздымал белые гребни волн под вымытым досиня небом. В Риме в это время на елях лежал бы снег, а в колодцах стоял лед.
Бароны, развалившись на диванах в своих сарацинских одеяниях, пили шербет, который им подавали из серебряных кувшинов оливковокожие женщины в шелковых камисах, с запястьями и лодыжками, украшенными золотыми браслетами. Для пущего услаждения на столиках стояли медные подносы с дынями и инжиром. В углу зала другие сарацины играли на барабанах и лютнях.
Все они наблюдали, как Уильям решительным шагом пересекает зал — вылитый доминиканец в своем черно-белом облачении, с тонзурой на светлой голове.
— Брат Уильям, — сказал один из них, после того как было зачитано его поручение от Папы, — простите, что мы не подготовились к вашему приему как следует. У нас не припасено ложа из гвоздей, боюсь, только эти мягкие подушки.
По залу пронесся смешок.
Уильям пропустил колкость мимо ушей. За последние несколько дней он научился не ждать от этой черни ничего иного, несмотря на их благородное происхождение. Он оглядел собравшихся: графы и коннетабли, байло и бароны, горстка венецианских купцов — сплошь щеголи и содомиты, — а также иерусалимский патриарх Рейнальд.
Избыток драгоценностей и праздности. Лишь одно трезвое лицо — Тома Берар, англичанин, Великий магистр ордена тамплиеров. С ним была свита из десяти воинов, которые стояли у двери — молчаливое, но грозное присутствие — в своих белых сюрко, выделявшихся красным тамплиерским крестом на левой стороне груди. У них были коротко стриженные волосы и бороды, в отличие от длинных волос и гладко выбритых лиц других дворян.
Тамплиеры были лучшими воинами христианского мира. В отличие от других рыцарей и сеньоров, они не присягали ни одному королю; они отвечали лишь перед самим Папой. Но поскольку служба в ордене гарантировала отпущение всех грехов, тамплиеры также привлекали в свои ряды насильников, еретиков и даже убийц.
Смутьяны и убийцы. Он не доверял ни одному из них.
Особенно этому гиганту с каштановой бородой, что прислонился к стене с ленивой усмешкой отстраненного наблюдателя. Уильям мгновенно его возненавидел.
Жоффруа де Саржин, байло, призвал собрание к порядку. Он изложил последние новости с Востока и рассказал о стремительных успехах татар за последние несколько месяцев.
— Вопрос, который стоит перед нами, — заключил он, — в том, встретим ли мы этих татар как угрозу нашей собственной власти на этих землях или примем их как союзников в нашей борьбе против сарацин.
— Пожалуй, мы немного запоздали, — сказал один из баронов, посасывая инжир. — Боэмунд Антиохийский уже поспешил покориться этому Хулагу, словно пес, вымаливающий объедки.