— Пойдем.
Я протягиваю руку.
— Сейчас?
Она наклоняет голову.
— Сейчас, дорогая.
И когда это имя слетает с моих губ, она вкладывает эту безупречную правую руку в мою. Даже кожа на ней мягкая; ногти немного длиннее, чем мне хотелось бы, но я могу с этим смириться.
Сегодняшний вечер будет идеальным. Я чувствую это всеми своими костями.
2
Атлас
Морг "Crimson & Son’s" - это семейный бизнес. Он существует в моей семье с 1700-х годов и передается из поколения в поколение. Когда мой отец скончался десять лет назад, дело перешло ко мне, и с тех пор я поддерживаю его в безупречном состоянии. Я не говорю об этом, потому что это неважно. Конечно, я владею им, но это совсем не то, что определяет меня как мужчину в наше время.
Астрид проводит нежными пальцами по холодной стали стола для трупов, стоящего в центре комнаты, а ее глаза разглядывают все медицинские инструменты, аккуратно расставленные по стенам. Те из них, что передаются по наследству от моей семьи, были красиво развешаны на стенах.
— Ух ты! - Она улыбается. — Я никогда раньше не была в таком месте.
— Конечно, нет, ты же живая.
Я подмигиваю ей и легкий румянец проступает на ее коже. Я так близко, что почти слышу стук ее сердца, бьющегося о грудную клетку. Не от страха, а от волнения.
— Ты готова?
Она кивает, зажав нижнюю губу между зубами и жуя ее. Она нервничает. Большинство нервничают, когда им предстоит впервые увидеть что-то ужасное. Смотреть на мертвое тело - не самое приятное занятие, и чаще всего, когда это происходит, ты не имеешь права голоса.
Я подхожу к задней стене, где хранятся все находящиеся здесь тела, обхватываю рукой среднюю ручку второго ряда и поворачиваю ее вниз. Открываю, и в комнату врывается холодный поток воздуха, создавая иллюзию дыма. Астрид встает рядом со мной, как раз когда я вытаскиваю поднос с трупом на открытое пространство.
— Холодно. - Констатирует она.
Это теперь то, что говорят как подростки? "Да", потому что очевидно, что будет холодно. Во-первых, тело мертво. Во-вторых, его нужно сохранить в таком виде.
— Это нужно для того, чтобы тело не разлагалось, пока, скажем... идет уголовное расследование, или чтобы тело не остыло при подготовке к похоронам. Иначе они бы сгнили.
Наклонившись вперед, я провожу пальцами по ледяной простыне, покрывающей тело.
— Этот привезли вчера.
— Значит, свежий? - спрашивает она, грызя ноготь.
— Настолько свежий, насколько это возможно. Теперь нам нельзя прикасаться к телу... хорошо?
Астрид поворачивается ко мне лицом, поднимает один изящный палец с той самой незабываемой правой руки и рисует крест на груди.
— Клянусь своим сердцем.
Ее взгляд наполнен чем-то неузнаваемым.
— В надежде умереть?
— В надежде умереть, - повторяет она с легкой улыбкой.
Если бы я был тем, кого общество считает нормальным мужчиной, я бы легко влюбился в Астрид в первые пять минут после знакомства, но это не так. Я совсем другое существо. Сдернув простыню, я раскрываю перед ней тело целиком, и она задыхается. Обе руки поднимаются, чтобы зажать ей рот, когда он открывается.
— Вот дерьмо! - восклицает она, подходя ближе и наклоняясь над телом, чтобы получше его рассмотреть. — Оно такое... серое и..., - хмурится она.
— Что?
Я подхожу к ней ближе.
Она смотрит на меня, ее брови сведены вместе.
— Почему кожа так блестит?
— Чтобы сохранить тело, нам нужно поддерживать правильную температуру, которая необходима для целостности покойного. Температура должна поддерживаться в диапазоне от 36 до 40 градусов по Фаренгейту. Примерно так же, как в холодильнике. Разложение начинается с момента смерти, поэтому моя задача - максимально замедлить этот процесс. - Я указываю на лицо трупа. — Так что тот "блеск", о котором ты упомянула, - это просто кристаллизация от того, насколько холодно тело. Это очень естественный процесс, который происходит с любым человеком, живым или мертвым.
— Угу.
Она кивает.
— А с развитием медицинской науки мы можем поддерживать тела в эластичном состоянии и замедлять наступление трупного окоченения.