- Не думал, что тебя отпустят домой сегодня, - в тон ему отвечает Хейл, оборачиваясь.
- Первый раз - пробный. Завтра возвращаюсь. Если не станет хуже - отпустят на неделю. Прикинь, волчара, я словно под конвоем. Если пофантазировать, это можно использовать для сюжета какого-нибудь охренительно-нудного комикса.
Стайлз закрывает крышку ноутбука и разворачивается к Хейлу на вертящемся стуле. Он сам не понимает своего взгляда, когда откидывает голову на спинку и смотрит ему в глаза. За те две недели, что он провёл в больнице, Дерек почти не говорил с ним. Только какие-то незначительные и короткие фразы. Даже не прикасался, что однозначно было очень странно после того, что произошло в Мохаве.
Он будто… боялся?
- Хреново выглядишь.
- Спасибо. - Стилински улыбается и думает, что они больше никогда не вернутся в пустыню. Дерек оказался прав. - К счастью, я этого в подробностях уже не увижу. Ну, знаешь. Кажется, у меня зрение упало до минус ста в одном глазу и минус пятисот в другом.
Он заливает, конечно.
Потому что всё ещё видит Хейла. Как тот хмурится и делает шаг вперёд, внезапно приседая перед креслом, на котором сидит Стайлз. Он перебарывает глупое желание потрогать кончиками пальцев его волосы. Просто сидит и не двигается, рассматривая прямые ресницы Дерека.
- Голова болит?
- Она всё время болит. Ты есть хочешь? - Брови Хейла удивлённо приподнимаются. - Что ты так смотришь? Уже перехватил свежего кролика по пути сюда? У меня в холодильнике охуенно-вкусная пицца, если ты любишь курицу с ананасом.
Дерек терпеть не может курицу с ананасом.
- Если в твоём доме больше нет ничего съедобного…
Стайлз резво поднимается.
Не так резво, как вскочил бы на ноги Стайлз-в-прошлом-году. Или даже Стайлз-месяц-назад. Этот Стайлз придерживается рукой за стену просто так, будто пробует обои наощупь, но Дерек видит, как изредка напрягаются тонкие пальцы, и слышит быстрые удары сердца.
Ему тяжело.
- Только тише, - шепчет Стилински. - Отец спит.
Они вместе разогревают еду в микроволновке - самому Стайлзу сложно. Он натыкается на стулья и угол стола, пока направляется за солонкой и перечницей. Дерек старается не замечать частого моргания и запаха рождающейся слепоты. Он делает всё, чтобы это стало похоже на извращённую пародию непренуждённого семейного ужина.
Хейл отказывается идти в гостиную и включать телевизор, а Стайлз невероятно счастлив этому. Он бы сдох от лишних звуков, а картинку всё равно бы не рассмотрел.
Он счастлив также возможности слеповато смотреть, пряча улыбку, как Хейл откусывает от своего куска и слегка вытягивает губы, когда горячий сыр тянется, тянется и тянется, отказываясь отрываться от пиццы. Стайлз протягивает руку и, не сдержав смешок, подцепляет его пальцем, отправляя в рот.
Дерек, судя по всему, понятия не имеет, как реагировать, и из всего багажа своих реакций выбирает кривую усмешку. Он облизывает губы и говорит, что пиццы дерьмовее ещё никогда не ел.
Стайлз смеётся. Он с ним согласен.
Они заканчивают свой ужин-завтрак примерно в половине третьего. Стайлз забирает со стола тарелки и вымывает их, брызгая пеной во все стороны. Он понятия не имеет, зачем пришёл Дерек и по делу ли он пришёл. Что-то подсказывает, что нет. Потому что - какие у Стайлза могут быть дела? Он и в самом деле выглядит, как мертвец, выбравшийся из своей не-добротно зарытой могилы.
Стилински ставит тарелку на сушку и в тот же момент застывает, потому что чувствует, что Хейл стоит прямо за его спиной. Сухо сглатывает, закрывает глаза и осторожно подаётся назад, практически не снедаемый сомнением. Ведь если он сам подошёл, то можно?
Грудная клетка Дерека кажется ещё шире, когда сам Стайлз усох почти в два раза.
Стайлз не открывает глаз, чувствуя, как горячие руки медлят, а затем ложатся на его бока. Поднимаются вверх, останавливаясь на своде рёбер, а Стилински тихо выдыхает, устраивая голову на крепком плече.
- Раньше считалось, что душа человека находится в диафрагме, - говорит Стайлз. - Вот приколисты, да?
Губы, слегка искривлённые в усмешке, зарываются куда-то за кромку волос на затылке Стилински и от этого на руках моментально встаёт дыбом каждый волосок.
- Чува-ак…
Дерек тихо урчит в ответ.
Всё тело напрягается, и от этого напряжения колет в кончиках пальцев. Они не двигаются несколько секунд, а Стайлз отстранённо думает, как хорошо, что он принял душ после больницы. Иначе сейчас Дерек дышал бы каким-нибудь букетом из нашатыря, бинтов и отвратительной безнадёги, которую в больнице может учуять даже человеческий нос.
- Не хочу никого обижать, но у тебя очень дерьмовый вкус. Если ты сейчас действительно кайфуешь от того, что обнимаешь меня. Сам же сказал, что я выгляжу на двоечку.
- Я не говорил, - усмехается Хейл. По коже головы пробегают мурашки от его дыхания. Господи, такое вообще бывает?!
- Ты запизделся, Хейл, - беззлобно произносит Стилински. И пытается не шевелиться, потому что мягкие домашние штаны хреново скрывают его начинающий напрягаться член. Оборотень тем временем шарит по его голове, словно вынюхивая посторонние запахи.
- Она здесь, - вдруг говорит Дерек, зарываясь губами куда-то ему за ухо.