А поливаем исполнителя водой ради формального бережения и его пущего успокоения. Водой-то смесь не очень тушится.
Кто молодец? Я молодец! Теперь еще отработать тактику применения, обучить людей, да изготовить адской смеси побольше — и все — Кострому так просто взять не получится, пусть Васька пригонит сюда хоть все свою рать. А в том, что он пригонит я не сомневался — вести приходили неутешительные — Василий уже объявил сбор войска, а его пострадавшие от нашего грабежа бояре наперебой рвались образцово-показательно наказать нас, дабы неповадно было охальникам. Предстоящая экспедиция почему-то казалась им легкой прогулкой.
— Твою же кобылу… — машинально ругнулся я, но взял себя в руки, приказал продолжить учебные метанья, а сам с ближниками поворотил в город.
Ну все не так. Мне эта смута на Руси словно серпом по бубенцам.
— Батюшка… — на воротах стражники согнулись в низких поклонах.
Я проигнорировал приветствие и поворотил в учебный лагерь, где гоняли в хвост и гриву новобранцев. Вдобавок к рекрутам из Москвы, удалось сманить к себе еще три десятка костромских. И теперь из них ускоренными темпами делали справных воев. Процессом руководил брабантский наемник и надо сказать, что учил на совесть — даже Вакула его хвалил — новики едва добирались до полатей в казарме, так сразу падали как убитые. Но не роптали — кормили их как на убой, да и политпросвет работа была поставлена на загляденье. Не хочешь корячиться над сохой на боярина и жить впроголодь всю жизнь? Значит тебе одна дорога — в княжьи ратники. Кормят добротно, а покажешь себя — милости и трофеи не заставят себя ждать.
Всех новеньких экипировали в трофейное снаряжение, собранное и награбленное до взятия Костромы. Теперь у каждого была добрая кольчуга, шлем, щит, сабля или топор, но на этом мои запасы почти закончились. Еще десяток рекрутов максимум можно снарядить, дальше только в тягиляи рядить. Хорошо хоть два десятка арбалетов собрать успели, да сотню пик.
— Сука… — снова ругнулся я. — И где брать? Ладно, еще два десятка комплектов костромские кузнецы спроворят и еще столько же обещали купцы привезти. Но все равно мало!!! Хорошо, что лошадок добрых пригнали изрядно от татаровей.
Постоял, поглядел как новобранцы ладят переносные рогатки и учатся перестраиваться, кинул Иоганну и поехал к себе в терем.
Вошел, сбросил шубу с рукавицами на пол, положил ладони отогревать на печь, с наслаждением вдохнул дух от свежей выпечки и сразу от души отлегло слегка. Всю жизнь был непоседой, а к старости полюбил домашний уют. Сейчас-то я почитай вьюнош, но привычки никуда не делись.
— Ждала тебя! — Зарина налетела и горячо прильнула ко мне. — Кормить буду, сама готовила!
Я с удовольствием чмокнул ее в щеку. Она последнее время не сопровождала меня по своему обыкновению и оставалась дома — ссылавшись на недомогание. Но я особо не удивлялся, женский организм он такой, загадочный.
Но только сел за стол, черпанул ложкой ушицы из стерлядок, как брякнула дверь и вбежал всполошенный отрок:
— Княже! Гонцы к тебе из Вятки!
— Зови…
— Исполать тебе, княже! — сын Миная низко поклонился мне. — Вели молвить, весть привез!
— Молви.
— Зовем тебя на княжение! — он тряхнул кудрями и нараспев торжественно сообщил. — Вече приговорило! Вот грамота, прими!!!
Я кивнул дежурному отроку, тот мигом налил полную чашу меда и с поклоном передал гонцу.
— Сядь со мной, раздели хлеб. Не суетись, твоих обиходят…
Вот так меня позвали на княженье в Вятку. Казалось бы, повод порадоваться, но известие больше озадачило. Особенно на фоне намерений Васьки Московского вышибить нас из Костромы. И еще один момент: хрен его знает, как среагирует родной братец? Этот вовсе непредсказуемый и ревнивый до безобразия. Он уже заводил разговоры, что, мол, неплохо будет если Вятку по себя подобрать. Но мыслил в роли князя себя родного. Твою же кобылу… ну почему все так сложно? Ладно… буду думать, а с братом поговорю, как он с охоты вернется. Оболтус хренов, я тут радею обо всем, а он только бражничает и развлекается.
Приветил гонца, проследил, чтобы его и его людей устроили, только собрался пропустить песярик с устатку, как…
Как Лушка украдкой наябедничала, что…
Что аланка понесла.
Баба умная оказалась: в услужении моей аманатки, но твердо помнит, что благодетель — я!
Я едва не подавился Васькиным самогоном. Откашлялся и ошарашенно уставился на бабу.
— Как понесла?
— А как бабы несут, князь-батюшка? — прыснула Лукерья.