Дуся-лапуся очень нравилась Эльзе как человек. Она считала ее удивительной. На протяжении многих лет Катя была звездой, но, уйдя со сцены, не потухла. Просто стала светить иначе. В ней не было пафоса, хотя капризы присутствовали, но лишь позволительные. Оправданные, если иначе выразиться. Екатерина Могилева требовала к себе особого отношения не потому, что когда-то звездила. Она не козыряла этим. Даже не напоминала. Но в ней была уверенность в своей исключительности, и если человек не воспринимал ее как дивное создание, Катя просто переставала контактировать с ним. Это касалось и личных отношений, и рабочих. Эльза, даже не узнав ее, сразу поняла, что перед ней звезда. Катя то ли оценила это, то ли ей просто понравилась владелица рынка, где она закупалась, но они подружились. И близко, раз Эльзу пригласили на званый ужин для узкого круга.
Ее позвали на допрос, когда покойника уже сняли с рога Боливара и вынесли из замка в черном мешке. Беседовать с Эльзой вознамерилась сама госпожа Светлова, женщина довольно молодая, но выглядящая значительно старше своего возраста. Кожа и фигура тридцатипятилетней, руки вообще девичьи, а взгляд старухи. И уголки рта опущены, а под ними складочки, хотя морщин на лице практически нет.
– Меня зовут Валерией Павловной, – представилась Светлова.
– Эльза Майкова. Можно без отчества.
– Интересное имя у вас.
– В честь бабушки-немки назвали.
– А меня в честь дедушки, – усмехнулась Валерия. – Присаживайтесь, и давайте побеседуем. Как хорошо вы знали покойного?
– Мы пару раз пересекались, и только. – Эльза опустилась на стул из красного дерева, в замке Аникяна нельзя было встретить ничего из той же «Икеи», все спецзаказ или антиквариат. – Так что нет, совсем не знала.
– Но вы же подруга Екатерины?
– Да, но я, если можно так сказать, из новой волны. Когда мы познакомились, она уже была в разводе.
– Кто мог его убить, как считаете?
– Без понятия. Я и с остальными общалась мало. Разве что со Светулей. Но она не способна на преступление. Милая, добрая дурочка.
– А Екатерина способна?
– Тоже нет.
– Хотя не дурочка, – подперев щеку рукой, проговорила товарищ подполковник.
– И не милая, пожалуй. Но добрая. Сколько всего для деревенских сделала.
– Это не показатель. Можно дарить радость посторонним, теша свое эго, но желать смерти близким. Особенно тем, что намерены испортить твою жизнь.
– Смерть Арарата ничего не изменила. Проблемы со сделкой купли-продажи неизбежны в любом случае.
– Но они решаемы. Если земли, не принадлежащие госпоже Могилевой, записаны на фирму Аникяна, она легко их выкупит. А если бы был жив Арарат, то ни за что не позволил бы бывшей жене их приобрести.
– Катя не стала бы убивать человека, которого до этих пор по-своему любила, ради клочка земли, – уверенно проговорила Эльза.
– Был бы клочок, – хмыкнула та. – Полгектара, кажется.
– Все равно.
– А как вам жених подруги? – Эльза пожала плечами. – Домоправительница уверена, что это он убил Арарата.
– Из ревности?
– Если бы. Она считает, что причиной всему мани-мани, как бы это ни было банально. Игорь Панович видится ей охотником за богатством Екатерины. Барбара Леопольдовна слышала, как он разговаривал с кем-то по телефону и сообщал, что совсем скоро разживется денежками.
– Он что, по-русски говорил? – Эльза заподозрила Барбару в неискренности.
– По-сербски. Но у нас похожие языки. Понять легко.
Эльза вынуждена была не согласиться с товарищем подполковником:
– Деньги по-сербски «новац». Как можно понять это слово, не зная его?
– Наговаривает на Пановича? Но зачем?
– Тут два варианта. Первый – Барбара отводит подозрение от себя, второй – она обезумела от горя.
– Ей был так близок хозяин?
– Они были любовниками.
– Вы точно это знаете?
– Свечку не держала, но я наблюдала, как смотрела Барбара на Арарата, а он на нее. И как они мимолетно друг друга касались. Между ними совершенно точно были не только деловые отношения. И Михельсон была в Аникяна влюблена.
– Вы психолог? – поинтересовалась Валерия.