– Это в идеале. Но не всем везет. До Арарата у меня были отношения с мужчиной. Он готов был отдать мне почку, печень, роговицу… Вырвать сердце, если оно мне понадобится. Но мне от него ничего не было нужно. Даже если бы мне потребовалась пересадка органов, не факт, что я бы позволила этому человеку отдать мне часть себя. Потому что я осталась бы ему должна. По гроб жизни. Я рассталась с ним, потому что не могла дать того же.
– А с Араратом почкой поделились бы?
– Скорее всего, нет. Потому что он бы не сделал этого для меня. А, как вы заметили, тут важна взаимность. Но я все равно любила его. Радовалась нашим нечастым свиданиям. И тому доверию, что он мне оказывал…
Лера понимала, что они ушли в лирику. Все вышесказанное неважно. И все равно она не прерывала Барбару. К счастью, это сделала Димон. Он ввалился в кабинет с возгласом:
– Мы ошибались в главном!
Тут увидел госпожу Михельсон и заткнулся.
– Здравствуйте, – поприветствовала капитана Барбара Леопольдовна.
– Доброе утро. А вы чего тут?
– Винюсь.
– В том, что наговорили на Пановича?
– Как вы догадались?
– Драгоценная Барбара Леопольдовна, мы профессионалы. Поэтому не догадываемся, а делаем выводы на основании фактов. И они говорят, что Игорь Панович не был последним человеком, общавшимся с Аникяном. На основании всех свидетельских показаний я составил схему. Судя по ней, это вы были тем человеком, который контактировал с Аникяном перед его смертью.
– Панович ругался с Араратом. Это правда. Я наблюдала за их ссорой. Слов не слышала. Потом увидела, что Арарат остался один. Стоял у Боливара. О чем-то с ним по своей привычке болтал. Охранник Павел в этот момент заявился. Его Фердинанд вызвал. На случай, если любимые мужчины Екатерины, бывший и настоящий, сцепятся. Но Игорь не стал применять силу. А Арарат – подавно. Он в жизни своей не дрался. Доказывал свое превосходство иными способами. Я подошла, спросила, как он, мы перебросились парой фраз, и я удалилась, потому что надо было проследить за тем, как уберут посуду. И буквально через десять минут Наташа начала кричать.
– Хорошо, что вы решили облегчить душу. Спасибо вам за это. А теперь я хотел бы попросить вас удалиться.
И, взяв женщину под локоток, выпроводил ее из кабинета.
– Димон, я тебя боюсь, – шутливо проговорила Лера.
– Мать, мы ошибались в главном!
– Я это уже слышала. Минут пять назад. И в чем же?
– Аникяна отравили, да, но не насаживали на рог буйвола.
– Как это?
– Очень просто. Он сам на него упал, как сознание помутилось. Я, когда отвозил Дусю-лапусю и осматривал замок, несколько раз примеривался к Боливару. И даже снял с него мерки. Человек невысокого роста мог просто осесть на острие. Аникян любил вести диалоги с чучелом. Обнимал его за шею, склонялся к морде. И вот представь теперь, что тебе стало плохо. Очень, очень плохо. Ты выключаешься. И падаешь на рог. Я поговорил с криминалистом. Не с тем, что делал вскрытие, но он просмотрел его результаты. Так вот, нет никаких намеков на то, что Аникяна хватали за шею, спину, даже за руки.
– И что из всего этого следует?
– Его только отравили. А на рог Боливара он нанизался сам.
Глава 4
Она проснулась в своей кровати. Той, которую еще папа собирал. На ней белье с Пегасами. Туся заказывала его в интернет-магазине и месяц ждала доставки на почту. Очень уж ей понравился принт. Качество тоже оказалось прекрасным. Материал гладкий, приятный телу. Спишь как на облаке, а вокруг летают Пегасы, раскинув свои прекрасные крылья.
Туся потянулась, улыбнулась. Она не помнила, как оказалась дома. Наверное, заспала.
– С добрым утром, что ли? – услышала Туся голос бабушки.
– Ага. Который час?
– Семь утра.
– Надо же, так рано? А я будто десять часов продрыхла.
– Да ты же еще в машине отрубилась, и Морковка тебя на руках в дом заносил.
– Кто?
– Кавалер твой.
– Почему он Морковка? – Туся опустила ноги на пол, но он оказался холодным, пришлось ей сразу на ковер перепрыгивать. А ковер был знатным, стопроцентно шерстяным. Бабушка его при Андропове урвала и сразу повесила на стену. Он украшал собою зал. Туся еле уговорила снять его и постелить на пол.
– Имя Марк не идет ему. Да и хвостик у него на башке потешный, точно ботва на жопке у морковки.
– А мне нравится и имя его, и хвостик. Кстати, где Марк? Уехал?
– Хотел, но я не пустила. Парень столько ехал, потом тебя, колоду, таскал…
– Ба, я вешу пятьдесят кило.