Пролог
Он шел тихо, как и подобает в подобном месте. Аккуратно прикрыл тяжелую дверь резного дерева, оставляя за спиной неприязненные взгляды. Иногда вместо неприязни в них сквозило сочувствие, и это было стократ хуже. Игнорировать страх и отторжение было несложно, а вот снисходительное понимание уязвляло куда как сильнее.
Жрицы с избытком проявляли и одно, и второе, отчего посещение храма становилось испытанием. От него никто не требовал регулярных визитов, и наследник престола с радостью лишился бы подобного удовольствия, но…
Ни словом, ни движением он не выдал нетерпения, наблюдая, как совсем юная девушка в одеянии послушницы, стоя на коленях, медленно зажигает свечи. Простое темное платье мешком висело на худеньких плечах, на мгновение обрисовав острые лопатки, когда она приподняла руку, чтобы отбросить мешающую косу. Косы были толстыми и черными, как смоль, они змеями спускались ниже талии и казались слишком тяжелыми для тонкой шеи с отчетливо выделяющимися позвонками.
- Ты пришел.
В по-детски звонком голосе не было вопроса. Да и от своего занятия она не отвлеклась. Тонкая лучина, теплящаяся на кончике почти малиновым язычком, мерно касалась фитилей свеч, расставленных на алтаре. Они были, казалось, разбросаны в хаотичном порядке, и, только присмотревшись, удавалось заметить образованный ими сложный символ. Принцу Риману он был не знаком.
- Конечно, ведь ты просила.
И медленно подошел, протянул ладонь, на которую оперлась, поднимаясь, девочка. Она едва достигала макушкой его плеча, и чтобы посмотреть в глаза, запрокинула голову. Детская припухлость уже сошла со щек, обрисовав высокие скулы с нежным румянцем. Острый подбородок, маленький рот с бледными поджатыми губами. Черные брови вразлет, а вот глаза…
Глаза у неё были отцовскими, темно-серыми.
Она улыбнулась, ласково прижав ладонь к его щеке, и хотела кто-то сказать, но будто поперхнулась. Улыбка тут же сошла с губ, а в глубине зрачка заклубился туман, расползаясь белесой дымкой.
Риман не стал ждать, когда он полностью заполнит её глаза, опустился на колено. Коснулся губами ледяных пальцев, кончики которых едва выглядывали из длинных рукавов хламиды.
- Вы оказываете мне честь, Госпожа.
Он говорил ровно и сухо, надеясь лишь, что этот разговор не продлится долго. Быть проводницей Её воли почетно, но мучительно, и он не желал растягивать эту агонию.
- Почтительности в тебе немного, но чего ещё ждать от мага... – От звука этого голоса заныли кости и зубы. Казалось, сами стены вздрогнули и едва слышно застонали, готовые рассыпаться каменной крошкой. Воздух застыл, уплотняясь, как перед раскатом грома. От невозможности вдохнуть жгло горло, и под плотно зажмуренными веками разлилось белое пламя. – Твоё время пришло, как только закончится сезон дождей, отправляйся на север.
- Я могу спросить, какова цель? – Он с трудом выдавил вопрос, борясь с желанием обхватить голову ладонями, чтобы унять пульсирующую боль.
- Можешь. Узнай тайну шаманов Ратуса, иначе угроза войны не исчезнет никогда.
Он ощутил Её уход всем телом. Мгновенно схлынула тишина, давившая на уши едва ли не до звона. Получилось выдохнуть, пусть со свистом, почти со стоном, но исчезла тяжесть с груди. Разве что ослепшие от выступивших слез глаза пока практически не видели.
Но шорох одежды падающей послушницы разобрал, едва успел подхватить. Шатаясь поднялся, почти на ощупь отойдя к стене и не выпуская из рук обмякшее тело.
Неровная кладка давила в спину, да и каменный пол был холодным, но Риман не обращал на это внимания. Укутал бесчувственную девушку в плащ и тихонько покачивал, вполголоса мурлыкая песенку о шаловливом ветерке, который порхал в саду и запутался в лентах красавицы. Эту песенку им в детстве напевала мать перед сном.
Он знал, что послушница уже пришла в себя, но не торопился о чем-то спрашивать, зная, как непросто ей даются такие моменты. Жрицы готовы были целовать подошвы ног той, что обладает даром, который считался давно утраченным. Риман же отдал бы многое, если не всё, чем владел, чтобы не видеть, как хрупкого ребенка скручивает от боли. Пусть кратковременной, но такой сильной, что и сейчас она не смогла сдержаться и до крови прокусила губу, сдерживая крик.
- Пожалуйста, будь осторожен, - она теснее прижалась к его плечу, говоря так тихо, что приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова. – Это будет очень опасная дорога.