Глава 4
Вода лилась сверху, и Кеа, не открывая глаз, под которым жгло от соли, приоткрывала губы, чтобы поймать эти капли. Они были холодными до ломоты в зубах и слаще мёда.
Твердая ладонь сжимала её затылок, придерживая так, чтобы Линискеа не захлебнулась. А то, что она поначалу сочла шумом моря, оказалась голосом. Мужским, говорим что-то быстро и негромко. И, как ей показалось, испуганно. Наверное, действительно показалось, потому что, пусть не сразу, но она узнала голос деда:
- Очнись, Кеа, пока ты нас всех не утопила.
О том, чтобы подняться, она и не думала, всё тело одновременно занемело, будто она долгие часы была без движения, и ломило боли. Она сковывала каждую косточку, казалось, болят даже заплетенные в косы волосы…
Но глаза, пусть не сразу, открыла.
Небо, рваное, темное, гневно клубилось тучами. Оно будто кипело, выплескивая из сине-черного нутра потоки воды. Те падали под странными углами, одновременно и справа, и слева, и спрятаться от них не было никакой возможности. Впрочем, и не хотелось – под ледяными струями Кеа начала деревенеть от холода, и боль потихоньку отступала, будто стремясь затаиться в глубине её тела.
- Уйми воду, иначе лодка не выдержит, - Пааво был бледен настолько, что шрамы, перечеркивающие лицо белыми полосами, почти слились с кожей. Два рыбака, которым и принадлежало судно, косясь на шамана с испугом и ненавистью, растягивали кожаный полог, и по нему застучало с таким напором, что стало понятно – им действительно несдобровать, если в ближайшее время буря не утихнет.
- К…как? – Язык едва ворочался, и от малейшего усилия накатывала дурнота, от которой хотелось закрыть глаза, чтобы ничего не видеть. Снова впасть в зыбкое состояние на грани сна и обморока, но нельзя. Если она это сотворила, ей и исправлять.
- Не знаю. Отзови воду.
Звучало это так же нелепо, как сама мысль, что она вообще может управлять морем. Оно зовет, и Кеа делится с ним внутренней силой, в награду получая успокоение и ласку, с которой волны гладят её пальцы, но… Чтобы отозвать, нужно его подчинить, а как вообще можно управлять стихией?
С того разговора на холме посреди остатков древнего святилища, прошло несколько дней. Пааво не рассказывал, как проходит совет шаманов, но с каждым днём становился всё более мрачным и задумчивым, пока однажды не позвал снова на берег. Ингмара в этот раз они с собой брать не стали, оставив на попечение охраны, приставленной к каждому шаману. Не из опасения, что кому-то из них может быть причинен вред, а ради солидности и статуса.
Путь до небольшой пристани, возле которой покачивались ряды рыбацких лодок, был не близок, но проходил через людные улицы, потому Пааво, встречаемый торопливыми поклонами, молчал, не спеша раскрывать причины этой прогулки. Кеа же, набросившая плащ и спрятавшаяся в глубоком капюшоне, шла позади деда и удостаивалась только любопытных взглядов. Она знала, что привлекательна, и это льстило, но иногда мужские взгляды становились излишне цепкими и расчетливыми… Приятно сознавать, что красива, но и о том, что торговля невольницами если не процветает, то и явно далека от того чтобы захиреть, забывать не следовало. Потому Кеа безропотно подчинялась требованию деда не покидать в одиночестве снятых комнат.
Они прошли почти до самого конца пристани, остановившись возле небольшой пузатой лодочки. Спущенный парус на торчащем остове мачты, провисший будто сломанные крылья птицы. Темные борта, отполированные волнами и задубевшие от соли. Корзины и пара коробов, прикрытых рогожей. И ядреный рыбный дух, который перебивал любые другие ароматы. Привлеченная им ли или чем другим, на вершину мачты села большая белая чайка, совершенно не боящаяся людей. Она вразвалочку прошла по перекладине, поворачивая к людям то один, то второй любопытный глаз, но, так и не дождавшись от них ничего путного, тяжело сорвалась, лишь в последний момент успев расправить крылья, которыми почти задела по лицу спешащего к ним человека. Тот обругал наглую птицу, но больше по привычке, занятый тем, что вглядывался в стоящих перед ним.
Хозяин лодочки, такой же невысокий и круглый, как его посудина, сидел в тени неподалеку, коротая время до вечернего выхода в море за растягиванием и латанием сетей. Он долго кланялся Пааво, пытаясь выяснить, зачем столь уважаемому человеку арендовать их суденышко? Ведь стоит ему пожелать, любой из кораблей конунга вывезет их на прогулку вокруг острова. А у него и тесно, и грязно, и рыбой разит. И красавицу явно укачает, а то, что девушка, прячущая лицо, красавица, тут и сомнений быть не может! Он говорил быстро, глотая окончания слов, пару раз пытался взять Кеа за руку, отчего она предпочла и вовсе полностью спрятаться за деда, и очень не хотел никуда их везти. Но ответить прямым отказом опасался, потому старался изыскать всё новые причины остаться на берегу.