Обратный путь показался Линискеа бесконечным. Девушка дремала, укутанная в теплый мех, и отчаянно мерзла всю дорогу. Иногда начинало казаться, что вся она внутри заледенела, и ни припекающее весеннее солнце, ни теплая одежда не могли её согреть. Кеа с трудом передвигалась, но этого и не требовалось – корабль, уносивший её обратно к родному берегу, был не настолько велик, чтобы прогуливаться. Зато можно было устроиться в уголке и дремать, чувствуя рядом теплый бок Ингмара. Мальчик искренне переживал за сестру, даже почти не вредничал, что само по себе было делом удивительным, и старался всячески оберегать Линискеа. Даже на деда поначалу посматривал с неодобрением, именно его полагая источником нездоровья Кеа. И как она ни уверяла, что это просто болезнь, которая скоро пройдет, и волноваться не стоит, отвечал только суровым взглядом из-под нахмуренных бровей и упрямо поджатыми губами. И продолжал следить, чтобы сестра не снимала теплый плащ и обязательно пила лекарство, оставленное целителем, которого привел дед перед самым отплытием. Тот не нашел ничего угрожающего здоровью молодой девицы, дал какую-то склянку с содержимым, подозрительно напоминавшим разведенное водой вино, и посоветовал поберечь силы, а ещё лучше – выдать её замуж. Кеа не уточнила, каким образом свадебный обряд должен исцелить, хотя и испытала любопытство по данному вопросу, но жижу из склянки исправно пила. Она ли помогала или близость воды, но к концу путешествия Линискеа уже вполне сносно стояла на ногах и начала постепенно оживать.