Пааво за внучкой присматривал издали, говорил мало и сам выглядел ненамного более здоровым, чем Кеа. Впрочем, дед внешне никогда не отличался особенным здоровьем, потому к нему вопросом было меньше. А если они и появлялись, задавать их никто не рискнул – рыбак не стал молчать о том, как вывозил в море шамана, который что-то там такое сотворил, что небо вмиг почернело, и разразился тот шторм. Потому на Пааво посматривали искоса, но стоило ему поднять глаза, как в манерах и обращенных к нему словах появлялось подобострастие.
- Что, если мы не успеем, и корабль прибудет раньше? – Кеа сидела в тесном закутке между бортом судна и дедовым боком. Ингмар свернулся клубком у её ног и теперь дремал, прикрытый полой теплого плаща, в который куталась девушка.
- Успеем, - шаман поглаживал пожелтевшими пальцами полированное дерево трубки, но прикуривать не спешил. Летящие брызги мешали, да и качка, которая снова усиливалась к вечеру, не располагала к умиротворенному вдыханию дыма.
Ветер, хоть и не сильный, но нужного направления, наполнял парус, и гребцы, отложив весла, переговаривались и перебрасывались шутками, создавая мирный гул, от которого Кеа снова начало клонить в сон, но она терпела. Если выспится сейчас, потом снова будет ворочаться половину ночи, тревожа деда и Ингмара. Они укладывались рядом, чуть в стороне от основного отряда, и на обратном пути отграничение это стало более заметным, что тревожило Линискеа. Как ни велик авторитет шамана, но их только трое, команда куда многочисленнее, как бы не случилось беды…
Может, было бы даже правильнее не спать ночами, сторожить сон деда и брата, но, случись что, какой отпор в таком состоянии сможет дать? Да и оружия под рукой не было, шаманы вообще им редко пользуются, не в том их сила, Ингмару не полагалось по возрасту, а сама Кеа, хоть и немного владела боевыми топорами, взять их с собой не догадалась. Наряды, большую часть из которых не надела ни разу, взяла, а вот оружие – нет. Впрочем, владение это было весьма условным, как-то Олис, желая произвести впечатление, в шутку показал несколько приемов, потом она и сама тренировалась, но против воина, даже одного, не выстоит и минуты.
- Как ты догадался, что я направлю их домой? – Кеа из-под полуприкрытых век наблюдала, как солнце наклонилось совсем низко к морю, и, казалось, сейчас коснется краем, зашипит, вскипая, вода, станет алой, как морс из клюквы...
- А куда ещё ты могла их отправить? – Пааво, повертев трубку, убрал её в карман, всё равно скоро причаливать на ночлег. – Ты же бывала только на нескольких островах, а чтобы хорошо знала и далеко от Рендебю, и вовсе только дом.
Линискеа кивнула его словам и всё-таки прикрыла глаза, слушая тихую мелодию моря. Может, кому-то этот шум казался обычным шелестом волн, изредка нарушаемым криком чайки, но для Кеа он звучал как колыбельная.
Ветер снова поменялся, он гнал рваные облака с запада, пока они были редкими, но к следующей ночи придут дожди. Не такие, какой вызвала Кеа, обычные, от них у деда них ломило кости, и ныли суставы, хоть он и старался этого не показывать. Но время от времени медленно сжимал пальцы и замирал так на мгновение, переводя дыхание, и Линискеа хотелось взять его за руку, согреть своим теплом, вот только у неё самой ладони были ледяными. И всё сильнее хотелось оказаться дома, в безопасности родных стен, она соскучилась по нему, как скучают по дорогому человеку. По козе и коту, который наверняка будет сидеть у очага, жмурясь в ожидании, когда начнут готовить еду, вдруг и ему что перепадет. По Акку, которая, конечно, обнимет при встрече, а потом будет хмуриться, обводя внимательным взглядом. Наверняка поворчит, увидев слабость Кеа, но вечером, когда улягутся мужчины, отведет в парную и там будет заговаривать неведомую болезнь, изгонять её из девичьего тела крепким травяным духом и старыми песнями. Такими старыми, что некоторых слов Кеа не понимала, но они были настолько правильными, что она и сама начинала их подпевать, не зная, о чём эта песня. А потом служанка окатит холодной водой, ледяной настолько, что дыхание перехватит и кожу обожжет ледяными иглами. И расчешет волосы мелким костяным гребнем, в котором прожилки светятся, будто слюдяные. Заплетет две косы, каждую украшая оберегами и резными зажимами, покрытыми вязью защитных рун. И в эту ночь они будут не внучка шамана и его служанка, а просто две женщины, умеющие вместе молчать, но всё равно слышать друг друга.