До деревни осталась половина дневного перехода, берег темнел справа, расцвеченный темной зеленью елей и влекущий долетавшим ароматом влажной земли, но рисковать и плыть в ночи никто не хотел. Дно тут ровное, рифов тоже нет, но кто знает, не случится ли встретиться с плывущим поваленным деревом или, того хуже, потревожить духов воды? Весенние и летние ночи их время, да и до земли совсем рядом, хольмовы твари же не упустят случая навредить людям. Может, не со зла, но игры духов порой жестоки, и никому не хотелось стать игрушкой в руках расшалившихся темных сил.
За последние годы Кеа много ночей проводила у воды, в том числе и летних, и ни разу не столкнулась с духами. Возможно, их отпугивали обереги, или же шаман, заговорив окрестные берега, не давал тварям приблизиться к деревне. Или же они сами не рисковали связываться с неумелой хейдой, полагая её не самым лучшим объектом злых шуток, тут бы самим не стать жертвами нервной девицы, не владеющей собственным даром…
К ночи ощутимо похолодало, и Кеа с удовольствием грелась у костра, задумчиво глядя на пылающие жаром угли. Странно, обычно огонь тревожил её, сейчас же она воспринимала его спокойно, будто и не было в нём ничего страшного. Как будто то, что противилось притягательности пламени, задремало, утратив силу. Это было непривычно, пугающе, но… интересно. И море, хоть оно и совсем рядом, больше не звало, будто утратило власть над ней.
Ингмар, стойко державшийся рядом с сестрой всю дорогу, всё-таки не вытерпел, перебрался ближе к морякам, которые сидели у другого костерка, вполголоса травя байки и переговариваясь. Чуть подобревшие и расслабившиеся после ужина, они не прогоняли мальчишку, даже предложили ему вина, на что тот ответил хоть и вежливым, но категоричным отказом. Настаивать они не стали, всё-таки желающих вызвать недовольство его деда не нашлось. Да и коситься в их сторону почти перестали, успокоенные ли близким окончанием путешествия или тем, что шаман был спокоен и почти незаметен.
Пааво к ним не пошел. Но и рядом с Кеа не остался, отойдя в густую тень от кустов, и только едва тлеющие алые точки раскуренной трубки да ароматный дымок давали понять, что шаман здесь. Лес, на опушке которого расположился лагерь, не спал. Он посвистывал, ухал, шуршал, потрескивал ветвями… Линискеа разобрала голос совы и, кажется, на берегу крошечной речушки, впадавшей в море буквально в нескольких шагах от её лежака, возилась водяная крыса. Звуки эти был привычными и родными, и девушка, прикрыв глаза, слушала эту незатейливую песню природы.
Вот только до сих пор не прошедшее ощущение льда в груди беспокоило всё сильнее. Пошел седьмой день, как она очнулась, и раньше такого не было. Обычно наутро после ночной прогулки к морю состояние внутреннего оцепенения проходило, теперь же…
- Я навсегда останусь такой? – Кеа не выдержала, передвинулась в темноту, неловко присаживаясь у ног деда. Выйдя за границы круга света, она поначалу ослепла, и худая твердая рука, коснувшаяся её плеча, казалась единственной опорой.
- Нет, - угли трубки чуть разгорелись, будто облако красной мошкары. – Скоро всё вернется. Ты слишком много сил отдала воде, она вычерпала тебя почти до дна.
Линискеа и сама подозревала нечто подобное и теперь не могла понять, чего испытала больше – облегчения или разочарования. Пусть сила страшна и непонятна, но она часть Кеа, и сейчас она не чувствовала себя цельной. Как будто у неё отняли что-то очень важное, и это ощущение потери было острым и болезненным. Оно пугало. Но если дар не вернется… Она станет обычной девушкой, сможет выйти замуж, родить детей. Не придется бежать из деревни. Может, её родные места не так уж изобильны и добры к людям, но это место, где она выросла, куда хотелось возвращаться.
- Когда?
Во второй костер, горевший чуть поодаль, бросили толстое полено, и искры роем потревоженных пчел взвились в небо. Темное, неласковое. Ни серпа луны, ни звезд, только плотный слой облаков, затянувших его от горизонта до горизонта. И в сыром дыхании ветра слышались отголоски далекого дождя, который напоит землю, даст силы травам.
- Скоро. – Шаман, вытряхивая пепел, постучал трубкой о колоду, на которой сидел, едва заметно сгорбившись, будто старый филин. А потом поднялся, чуть неловко, скособочившись, и Кеа не смогла сдержаться, резко встала, и сама чуть пошатнувшись от слабости, подхватила деда под локоть. – К воде не ходи, даже если будет звать. Нечего тебе сейчас возле неё делать, опасно.
Линискеа тихо согласилась, помогая Пааво устроиться на шкуре, которой прикрыли слой веток. Постель эта была жесткой, но спать на весенней земле и вовсе не следовало. Весна коварна, то одарит почти летним зноем, то окутает таким холодом, что зуб на зуб не попадает. Прикрыв деда теплым плащом, Кеа кивнула Ингмару и, дождавшись, когда зевающий мальчик устроится рядом, улеглась между ними. Конечно, можно было бы каждому соорудить по постели, но больше возни и хлопот, чем пользы. К тому же под утро от моря поднимался туман, и в такие минуты общий лежак был лучшим выбором. Да и оставлять её одну ни Пааво, ни Ингмар не собирались. Братишка так и заявил, что будет её охранять ночами, а дед промолчал, но дал понять, что разделяет его мнение.
Дождавшись, когда мальчик размеренно засопит под её рукой, Кеа сомкнула веки и попыталась открыться, как тогда, на лодке. Не отдавать всю себя воде, а просто посмотреть, получится ли. Прислушалась к пульсирующему току крови по своим венам, к тихой мелодии, которую выводил носом Ингмар, шуршанию веток подстилки… Но море оставалось немым. Нет, оно накатывало мерными волнами, шелестело и вздыхало, но она его слышала ушами, а не так, как обычно. Не сердцем.
И долго ещё всматривалась в темное небо, сознавая, что её больше не привлекает участь остаться без этого всего. Да, без дара проще, но… Кеа всегда воспринимала его досадной помехой, чем-то сродни уродства, которое нужно тщательно скрывать, теперь же понимала, что это важная часть её самой. Может, для кого-то она и покажется уродливой, да и жить с таким грузом будет весьма непросто, но, даже имейся способ от него отказаться, не смогла бы.
От этого на душе странным образом полегчало, будто решила трудную задачу, которая давно не давала свободно вздохнуть. Конечно, ей придется и дальше прятать любые проявления дара, возможно, теперь она будет делать это ещё тщательнее, но страх перед разоблачением почему-то отступил. Будь, что будет, и если когда-то Кеа выдаст себя, значит, так тому и быть, но такая жизнь, как сейчас, это не жизнь. Существование.