Она поняла это на третий день после возвращения. Возвращения, которое было и волнительным, и долгожданным, и тревожным.
Что, если южане уже добрались? Вдруг они нападут на деревню?
А если и вовсе утонули? Кеа ведь не знала, насколько сильно буря потрепала корабли. Может, и вовсе никаких чужаков не будет… Мысль эта была не очень хорошей, но заманчивой. В конце концов, их сюда никто не звал, жили бы в своей пустыне, так зачем-то понадобилось плыть на север!
Но о них не было никаких вестей, никто не видел чужих кораблей, да и море не выносило на берег обломки.
Вернется ли её сила дома, или придется ждать долгие недели, пока вода снова не позовет блудную дочь? Или, может, стоит только ступить на родной берег, и дар сам проснется…
Не проснулся.
Ни в тот день, ни на следующий.
Как и думала Кеа, старая служанка, поругиваясь для вида, внимательно осмотрела их с Ингмаром, проворчала что-то про «дурную девицу, у которой одно достоинство, что лицо, и то усохло», а потом утащила отмывать, отпаривать, отпаивать. Своими руками спорола вышитые с изнанки на подоле защитные руны, отмахнувшись от вопросов Кеа малопонятным:
- Они тебе теперь не помогут.
И два вечера, щуря подслеповатые глаза в свете очага, расшивала новые. Их Линискеа никогда не видела раньше, что-то сложное и малопонятное, и вопросов к Акку становилось всё больше. Откуда неграмотной служанке известны символы, которые и Кеа, выученная самим шаманом, не знала? И что они вообще обозначают? В том, что старуха не желает ей вреда, девушка была уверена. Наверное, она бы настояла и потребовала ответы, если бы не едва заметное трепетание дара, которое Линискеа почувствовала на третье утро. Оно было совсем легким, пожалуй, если бы не прислушивалась к себе с тревогой и отчаянием, даже не заметила бы, но… Оно было. Будто на грудь упал солнечный луч, теплый и невесомый. И от этого хотелось смеяться и танцевать, вот только вряд ли соседи поймут, если Кеа вдруг начнет выплясывать, улыбаясь как блаженная.
Потому, быстро позавтракав и переплетя косы, прихватила широкую корзину и выскочила на улицу. Ингмар уже убежал, ему в этом году доверили помогать деревенскому пастуху, чем мальчишка гордился и даже немного задирал нос перед друзьями, подобной чести не удостоенными. Козьи колокольчики давно перестали позвякивать, стадо ушло на пастбище ещё до рассвета, Кеа же выждала, пока спадет роса, и теперь, поддернув юбку так, чтобы не путалась под ногами, едва не вприпрыжку взбиралась на холм за деревней. Очень хотелось сбежать к морю, опустить ладони в воду и поблагодарить Мать-стихию за то, что не стала лишать своего благословения, но это можно будет сделать и чуть позже, когда наберет трав, заказанных дедом. Шаман уже давно переложил эту обязанность на Кеа, и никто из соседей больше не удивлялся, встречая девушку то в густых зарослях малинника, то на дальнем лугу с полной корзинкой цветов, стеблей, а то и корней.
Чуть позже Линискеа догадалась, что дед сделал так не только из-за слабости своего здоровья. Деревенские привыкли, что она гуляет по округе одна, пусть не все относились к этому с одобрением, но вскоре решили, что шаман дал внучке защиту, с которой не страшна ни встреча с диким зверем, ни непогода, ни злые духи. Наверное, даже случись кому-то застать её на берегу, не обратили бы внимания, но рисковать всё равно не стоит.
Плотные стебли чувствительно впивались в пальцы, потому срывала она их осторожно. И чтобы не поранить руки, и стараясь не измять темных листьев. Строй елей закончился, и теперь Кеа сидела на опушке леса, слушая, как над головой шумят, качаясь, ветки, а мелкая певчая птица отчаянно выводит брачную песню.
Солнце припекало, почти как летом, поднимало от сырой земли душное марево. И ошалевшие от такой погоды мелкие дикие пчелы с гудением порхали над едва распустившимися цветами, торопясь собрать их дары. Кеа отвлеклась, глядя на тяжелого шмеля, чье бархатистое брюшко казалось белым от налипшей пыльцы, потому не сразу поняла, что далекий звук, который она поначалу приняла за крик птицы, больше похож на человеческий.
Завертела головой, пытаясь понять, откуда он доносится. Птицы всё так же пели, пчелы жужжали, но ощущение скрытой опасности разом разогнало сонную хмарь, почти завладевшую разморенной девушкой.
Крик раздался снова, и теперь Кеа, отбросив корзинку, со всех ног бросилась к берегу. До деревни почти час ходьбы, пока она прибежит туда, пока придет подмога… Но не только это было причиной её спешки – кричал Ингмар.