Подол смялся до совершенно непотребного состояния, к тому же испачкался в траве. И если складки она кое-как расправила, то с зелеными пятнами ничего поделать не смогла. Холодная вода не отстирает, а идти в деревню не только в мятом, но и грязном платье Линискеа не хотела. Потому что возникнут вопросы, глаз у соседок острый. Особенно тогда, когда этого совсем не хотелось бы.
Смыла подсохшую кровавую корку со щеки, и царапина с новой силой засаднила, но это ничего. На Кеа быстро заживает.
Растрепанные косы без гребня тоже трудно было привести в приличное состояние, и она старательно раздирала спутанные пряди пальцами, прислушиваясь к тому, что происходит на опушке.
Тишина.
Сюда не доносился разговор, и Линискеа до ломоты в стиснутых зубах было страшно оставлять деда наедине с бандой южан. Да, он шаман, благословленный самим Ратусом. Тот, что в одиночку одолел свирепого медведя… Вот только медведь был один и без меча. А этих трое, к тому же темноглазый точно маг, рыжий – скорее всего, тоже. Относительно третьего она не была уверена, он так старательно прятался за спиной своего господина, что толком и не рассмотреть. А в том, что этот Риман главный из тройки, она была уверена – взгляд, осанка, то, как к нему обращался рыжий…
Прядь предательски обернулась вокруг пальцев, не давая вплести в косу оберег, и Кеа нетерпеливо дернула её, не обращая внимания на укол боли.
Пусть они вели себя мирно и не сделали ничего ни ей самой, ни Ингмару, верить пустынникам нельзя. Даже если они такие же, как она сама, и её едва вернувшаяся сила нуждается в том, кто подскажет, как силу эту если не усмирить, то не дать себя ей подчинить… Дед стар и немощен, а деревня без шамана долго не продержится.
Она торопливо закрепила переплетенные кудри лентой, пригладила волосы за ушами, плеснула холодной воды на пылающие щеки.
Пааво велел не возвращаться в лес, идти берегом в деревню. Но и там никому не говорить о южанах, а ждать его дома. Разве что предупредить Акку, служанка знала, что в деревне скоро появятся незваные гости.
Это казалось Линискеа неправильным, но всё же поступать ему наперекор не рискнула. Не оттого, что боялась наказания, но из боязни нарушить неведомые ей планы. И сделать хуже.