Глава 8
Она не находила себе места, блуждая по дому, пока Акку почти насильно не усадила у окна ткать полотно. Кеа сначала хотела было отмахнуться, до рукоделия ли, но потом, поймав взгляд служанки, согласилась.
Возможно, чтобы не слушать ворчание и словесные уколы, а возможно, потому что глаза старухи смотрели серьезно и даже с легкой жалостью. И ещё в них было что-то такое, что не дало отмахнуться от предложения, высказанного в приказном порядке.
Беленый лен, будто вторя мятущимся мыслям Линискеа, цеплялся за руки, опутывал пальцы поздней осенней паутиной, не желая укладываться в стройные ряды. И Кеа, внутренне всё более раздражаясь, дергала волокна, принуждая уток переплетаться с нитями основы. Те гудели, будто жильные струны, больно стегая по пальцам, сопротивляясь, словно живые…
- Пой. – Скрипучий голос служанки шел из угла за печью, где она аккуратно перебирала пучки уже подсохших трав, принесенных Кеа накануне. Их запах, усиленный увяданием, был резок до першения в горле.
Линискеа, зло дернув спутанную нить, начала мурлыкать песню про моряка, ушедшего в море, но встретившего там водную деву, чья красота заставила забыть и родное селение, и ожидавшую там невесту. Само собой, невеста его так и не дождалась, а море вынесло только обломки лодки.
- Не то, - снова каркнула Акку, выглядывая из-за угла очага. Она хмурилась, отчего и без того глубокие морщины сделали лицо похожим на сморщившееся кислое яблоко. – От души пой. И синие нитки возьми.
Кеа раздраженно вздохнула, но потянулась к пучку синего прядева. И вновь удивилась тому, как безропотно сносит приказы старой ворчуньи. Она же внучка хозяина, а Акку всего лишь служанка, давным-давно выкупленная шаманом у торговцев рабами. Так давно, что она уже чувствовала себя хозяйкой в этом доме.
Пааво всё не было. От этого в висках стучала тревога. Пусть он заключил договор с южанами, но о пустынниках говорят, что это народ, у которого нет чести, вдруг они его убили? Хотя, нет… На смерть шамана отозвалась бы сама земля, и потухли защитные руны.
Линискеа испытала острое желание добежать до защитной стены и проверить, на месте ли охранные символы. Но принудила себя сидеть спокойно.
Не сказать, чтобы синие нитки вели себя лучше, но Кеа решила послушаться совета старухи и вполголоса затянула песню без слов, в которой пыталась выразить свою тревогу за деда, переживания после встречи с чужаками и обиды на несправедливые домыслы девушек у реки…
Она будто очнулась, когда на колени легли добрых три пяди полотна, а пальцы уже свело от напряжения. На душе стало спокойнее, да и во всем теле звенела приятная усталость, будто завершила тяжелую, но очень важную работу.
Вернувшаяся с улицы служанка подошла ближе, подслеповато прищурилась, глядя на работу молоденькой госпожи, и хмыкнула. В этом звуке Кеа почудилось одобрение. Как и в мимолетной ласке ладони, погладившей девичью макушку.
- Он ещё не вернулся? – Линискеа поднялась, потягиваясь всем телом, и следя за тем, как Акку тщательно прячет её работу в сундук. И не сказать, что полотно было красиво, узор простоват, да и цвета не самые яркие, но девушке и самой претила мысль, что кто-то может увидеть эту работу.
- Нет пока. Сходи за водой к ручью. Тебе надо.
Кеа, потянувшаяся было к кувшину, замерла, а потом оглянулась на старуху. Надо?
Но Акку уже не смотрела на неё, вернувшись к домашним делам, а спросить вслух Линискеа не решилась.
Надо…
Значит ли это, что Пааво сказал ей о том, кто такая Кеа? Но он обещал никому не открывать эту тайну, а слову деда она верила. Так и не решив, были ли слова старухи намеком на знания о природе хейды, или же Акку просто надоело, что девица почти ведь день сидит дома вместо того, чтобы заниматься более полезными делами, Линискеа поставила кувшин на плечо и вышла за дверь.
День пошел на убыль, и у реки, к счастью, уже не было никого из тех, что ещё вчера казались подругами, а сегодня сплетничали за спиной и распускали непотребные слухи. Колодцем в центре деревни могли пользоваться все жители, но Кеа предпочитала иной источник. Чуть выше по течению небольшой речушки, над которой уже начали звенеть комары в ожидании поживы.