Кеа же поторопилась отойти от двери и нырнуть в темноту, чтобы прокрасться как можно ближе к дому старейшин и не попасться никому на глаза. Не вышло…
Девушка, не обращая внимания на холод от ещё не прогревшихся досок, опустилась на пол у ног служанки и положила голову на худые колени Акку. От её юбки пахло очагом и немного козой, но Кеа только крепче зажмурилась, боясь, что ворчливая старуха прогонит.
Сухая ладонь с задубевшими мозолями осторожно легла на макушку, погладила чуть растрепавшиеся косы, будто ощупывая каждый вплетенный в пряди оберег.
- Это ничего. Это бывает, - голос, хрипловатый и чуть дребезжащий, был совсем тихим. И Кеа пришлось оторваться щекой от колкой ткани, чтобы посмотреть на Акку. Та с тем же отрешенным видом смотрела на почти погасшие угли, будто не могла отвести от них взгляда. – Мужчины слепы. Они видят твою красоту, твоё молодое тело, и не видят тебя. Пользуйся этим, потому что, когда рассмотрят…
И снова затихла.
Кеа внимательно, будто первый раз в жизни всмотрелась в её лицо. Старое, некрасивое, изрезанное морщинами, будто рассохшаяся от зноя земля – трещинами. Крючковатый нос, почти касающийся тонкогубого, вечно недовольно поджатого рта. И глаза, светлые и кажущиеся незрячими, но…
- Ты ведь знаешь, что я…
- Молчи. – Акку ставшими враз сильными пальцами почти до боли сжала подбородок Линискеа и ногти, больше похожие на крючковатые когти хищной птицы, сдавили нежную кожу щек. – Никогда не произноси это вслух. И даже про себя лучше не говори.
Кеа покосилась на занавесь, за которой дремал Ингмар. Он не притворялся, иначе давно бы уже отбросил обиду и поспешил к ним, требуя у сестры рассказать подробности всего, что она видела. Но мальчик спал, тихо посапывая и посвистывая носом. Наверное, опять на спор с другими мальчишками полез в ледяную воду реки… Девушка с трудом поборола порыв подняться, чтобы коснуться детского лба, проверяя, нет ли жара, не заболел ли.
- Ты знаешь? - Старуха, не шевельнулась, только на мгновение опустила, а потом подняла веки. – Тогда почему ничего не рассказывала?
- Разве? – Акку все же повернулась к Кеа, которая смотрела на служанку с непониманием и долей обиды. Потянулась к корзинке, стоящей по другую сторону ног, и вытащила из неё большую шишку. Она была прошлогодней, уже без семян и почти утратившей острый запах хвои. Чешуйки раскрылись, топорщась янтарными пластинками, кое-где испачканными смолой. – Он научит тебя тому, что вот здесь. – Согнутый палец на мгновение коснулся лба Кеа между чуть нахмуренными бровями. – А ты помни, что у тебя тут.
Теперь прикосновение было чуть дольше, ладонь легла на грудь Линискеа ровно там, где стучало сердце.
- Тогда почему ты не можешь меня учить? – Говорила она шепотом, снова покосившись за лежанку Ингмара.
- Чему неграмотная старуха может научить такую, как ты, - Акку усмехнулась щербатым ртом. – Я не знаю того, что нужно тебе. И шаман не знает. Боюсь, во всем Аскейме больше нет никого, кто может тебе помочь.
- Я… боюсь, - неожиданно даже для самой себя призналась Кеа. – Боюсь, что могу кому-то навредить или выдать себя и вас.
- Бойся, - медленно кивнула служанка, перед которой сейчас стояла на коленях её молодая госпожа. – Пока боишься, будешь осторожнее. Он жив?
Линискеа передернулась, вспомнив противные мокрые губы на щеке и снова остервенело оттерла её о плечо.
- Да.
- Хорошо. Может, оно бы и неплохо, если бы… Но не ко времени, - вполголоса пробормотала старуха, укладывая шишку на едва теплящиеся угли. – Приберись и ложись.
- А ты?
- Теперь моя очередь петь. Огонь тебя не любит, поэтому я сама.
Она с кряхтением поднялась, придерживаясь за едва разгибающуюся поясницу, и посмотрела на всё ещё не двинувшуюся с места Кеа.
- Чего расселась? Плащ, говорю, прибери и не сиди на холодном. Застудишься, потом лечи тебя, травы на тебя расходуй… А от самой какой толк – ни трав ни принесла, корзинку и ту потеряла…
Линискеа, неожиданно даже для самой себя, тихо прыснула от смеха и, вскочив, на мгновение сжала хрупкое старческое тело в объятиях.
И почти успокоилась, свернувшись под мехами и слушая, как за занавесью шаркает ногами старуха. Шорохи и тихое бормотание… Судя по тону, она опять бранила вороватого кота, так и норовившего сунуть усатую морду прямо в ларь с припасами. Тонко тянуло смолистым дымом, и все эти родные звуки и запахи постепенно утихомиривали разбуженную силу хейды.
Прикрыв глаза, Кеа пыталась представить, как этот до нелепости молодой южанин собирается её учить? Ведь у них своё божество, которое бессильно здесь, а Ратус не отзовется на слова пришлого. И это будет во благо, потому что однажды Линискеа видела шамана по время ритуала испития крови…