Скорее...
На пятом меня ждал сюрприз.
...Я замерла, как статуя, окунувшись в до боли знакомые глаза.
Черные волосы сосульками спадали ему на лоб, прикрывая глаза-изумруды, в середине которых – бездна. Каменное и безразличное ко всему лицо смотрело в мою сторону. Отросшая щетина говорила сама за себя. Легкая одежда сразу бросилась в глаза, заставляя вспомнить, что последние дни он ходил именно в этой чёрной обтягивающей футболке, накинутой поверх нее темно-синей осенней куртке, порванной в нескольких местах. Темные джинсы с манжетами внизу были в земле, как и черные кеды.
Черная бейсболка – его любимая, – и спичка в зубах – образ истинного хулигана и убийцы.
— ...Куда-то спешишь? — каменное выражение лица исчезло; вместо него нарисовалась гадкая улыбочка.
Рядом с его правой рукой, там, в темноте коридора что-то мелькнуло – понять, что это, я не успела.
Я ждала этой встречи.
Отчасти.
— Что ты здесь делаешь? — прохрипела я чужим голосом, пересилив себя.
Моя парка была слишком легкой для середины зимы, но миниатюрный "марафон", который я недавно пробежала, дал мне тепла сполна. Под черной шапкой лежали запутанные, грязные и мокрые волосы, кристаллы пота укрыли мой лоб и щеки, а легкая черная водолазка под паркой давно промокла. Джинсы порвались на коленках, пока я падала в сугробы, а черные сапоги насквозь пропитались талой водой.
— Что я здесь делаю? — парень сделал удивленное выражение лица и тем, что было в правой руке, указал на себя.
Я четко смогла рассмотреть, что это был за предмет. Ствол. Ствол его покойного отца.
— Я ждал тебя!
— Ждал? — мои губы искривились. — Зачем?
— Всё это похоже на детскую игру «салочки». Не находишь? Только в этой игре, ведущий касание руки обрывает человеческую жизни. Она – ведущий, а мы – жертвы. Но в каждой игре есть и победитель, и приз, данный ему. В нашем случаи приз – это жизнь. А победитель один. Из наших остались только мы, — он развёл руками.
Игра? Значит всё это для него всего лишь игра?
— Из наших? — я усмехнулась. — Я уже давно перестала быть частью отряда. Всё. Баста. Ты остался один, я вне игры. Ты — победитель.
В его глазах сверкнула злая искорка.
— Ты и сейчас была бы её частью, если не предала бы.
— Я же тебе сто раз говорила: меня подставили! — мой хриплый крик эхом прошелся по стенам больницы.
Он улыбнулся одной из самых своих сумасшедших улыбок и незаметно сделал ещё один шаг, приближаясь.
«Нет уж, черта с два!»
Я отступила на два шага назад, злясь.
— Это уже неважно. Ты бы всё равно не выжила. — он резко поднял руку со стволом, целясь мне в лоб.
— За что? Тебе мало всего того, что ты сделал со мной за несколько месяцев? — слёз не было.
Они закончились еще месяц назад, когда я потеряла всякую надежду на прощение от этого умалишённого человека. Когда узнала о ней...
Он рассмеялся и снял пистолет с предохранителя.
— Ты серьёзно ещё не поняла? — он перестал смеяться, но на его устах ещё играла злая улыбка, а в глазах стояла... грусть?
Тьфу. Показалось.
— Не поняла что?
— Я полюбил тебя! С первой нашей встречи ты засела в моей голове. Но ты не замечала или не хотела этого замечать. Говорила, что мы – лучшие друзья, когда я понял, что первая моя любовь – это ты, — рука с огнестрелом опустилась на бедро.
— Мне было девять, когда я встретила тебя! Какая к чёрту любовь?!
Слова признания шокировали. Любовь? Никогда не замечала этого нежного чувства в глазах молодого убийцы. Да и не думаю, что он знает что-то о любви. И к чему всё это? Пытается оправдать свои действия? Не получиться.
«И не надейся, что я упаду к твоим ногам из-за этих слов. Особенно после того, что ты со мной сделал, чего лишил меня.»
— Ты предала нас. Предала меня. Согласилась перейти на сторону Малышева, а когда поняла, что это была проверка, сбежала за границу. Знаешь почему? Потому что ты трусиха. Каковой и всегда была.
Я изо всех сил старалась сделать так, чтобы ни один мускул на моем лице не дрогнул, лишь бы не было видно, как сильно задели меня его слова, которые он выплюнул с таким отвращением. Сколько бы раз я ему не доказывала, что не предавала их, он не верил, избивая меня, так и не дослушав.
Тогда я была другой.
Живой. И глупой.
— Но сейчас ты изменилась, признаю. — шаг вперёд. — Не зря я тебя бил, хах. Повторим? — ещё шаг.
— Знаешь, ты прав, я изменилась. Стала такой же бесчувственной сучкой – в этом у меня был превосходный учитель. Только ты все так же жалок и падок. Говоришь, любил? Разве ты знаешь, что такое любовь, м? Я полностью уверена, что в твоем револьвере только один патрон и ты предназначил его для меня, но как же ты можешь пустить его в лоб первой любви? — я зло усмехнулась, меняясь в лице, снимая маску беззащитного кролика и надевая маску кровожадного волка.