Директор и сам был лгун что надо.
— Надеюсь, Ваше Величество, почерпнуть из ваших историй что-нибудь полезное, — заявил он.
— Мне нечему вас учить, — заскромничал король. — Я всего лишь любитель, у меня нет вашего опыта. Но я, без сомнения, одолею соперника, кого бы они ни выставили. — И он кивнул в сторону Питера и Серой Шкурки, которые вместе с Кривым Миком входили в зал.
Лована была не с ними. Она сидела рядом с королевой на одном из тронов, поставленных в зале.
Король разговаривал с Буньипом, который был чрезвычайно доволен тем, что его хитрость удалась и он сумел тайно впустить своих друзей в замок. Он сидел на огромном бревне, которое выкатили на середину площадки. Рядом с ним стоял трон, так обильно утыканный алмазами, что просто резало глаза. Он предназначался для короля. Кривой Мик сел на бревне рядом с Буньипом, который разглядывал какие-то бумаги. Питер расположился слева от королевского трона.
Мгновение спустя король вошел и опустился на трон. Он расправил мантию, поправил корону и придал лицу важное выражение.
— Удобно ли Вам, Ваше Величество? — спросил Кривой Мик.
— Вполне, — ответил король. — Когда я удобно устраиваюсь, я удачно лгу. Поэтому на состязании я считаю очень важным сесть как следует, а не присесть кое-как.
— Согласно правилам, — начал Буньип, открывая состязания и читая скрепленный сургучом пергамент, — вы вправе усаживаться и присаживаться как пожелаете. Вы вправе лгать с лошади или с любого другого животного, избранного вами для передвижения. Вы вправе лгать, двигаясь по направлению к судье, — то есть ко мне. Но не вправе лгать, двигаясь от судьи, так как это оскорбительно для меня. Вы вправе лгать…
— Хватит болтать! — вспылил король. — Приступим к состязаниям. Правила я знаю — сам писал.
— Это уже пошла первая ложь, Ваше Величество? — спросил Кривой Мик, который считал короля весьма посредственным лгуном. Он был уверен, что сумеет одолеть его с помощью преувеличения, в крайнем случае с помощью выдумки или легкой неправды.
— Я еще не начинал, — ответил король.
— Тишина! — проревел Буньип.
Слушатели поудобней уселись в креслах. Все они надеялись на поражение короля, поскольку любили Ловану и желали ей выйти замуж за Питера.
— Состязание объявляется открытым. Первый свою ложь представляет король. В зависимости от качества лжи я начисляю от одного очка за преувеличение до десяти за ложь наглую и бессовестную.
Король откашлялся и приступил.
— В юности я зарабатывал немало денег тем, что вырубал из земли заброшенные шахты и продавал их на юге для колодцев.
— Как давно это было? — спросил Буньип.
— Очень давно. Задолго до того, как я родился, — ответил король.
— Что ж, такое красивое начало лжи не часто услышишь, — сказал Буньип. — Продолжайте.
— Для такой работы требовалось большое искусство, — говорил король. — Мне надо было сохранять кристальную честность и иметь обширные познания в математике.
— Зачем?
— Мне приходилось немало складывать, умножать и вычитать.
— Понятно. А сколько вы брали за колодец?
— Сто долларов.
— Одно очко, только одно, — решил Буньип.
— Четыреста долларов.
— Уже лучше. Еще очко.
— Каждый колодец я грузил в фургон, запряженный быками, продолжал король, — и затем трогался в Мельбурн. В общем, задавал я быкам работенку.
— А сколько их было?
— Двести двадцать.
— Ничего себе упряжка! — воскликнул Буньип.
— Да, не маленькая. Я протянул телефон от фургона до передних в упряжке быков, и посадил погонщика управлять ими. Когда я хотел сделать привал, я звонил из фургона погонщику и просил его остановиться. Тот останавливал передних быков. За ними постепенно останавливались другие, когда их цепь ослабевала. В результате задние останавливались через полчаса после передних. Такая система всю дорогу работала неплохо, пока как-то раз я случайно не набрал неправильный номер, а когда исправил ошибку, быки прошли уже десять миль.
— Полагаю, что при данных обстоятельствах указанное расстояние является весьма вероятным, — сказал Буньип. — Продолжайте.
— Самая большая неприятность произошла в то утро, когда мы двинулись в путь, — объяснил король. — Передние тронулись и лишь через полчаса задние почувствовали, что цепь натянулась и тронулись тоже. Мы теряли так много времени на то, чтобы тронуться с места и остановку, что до Мельбурна добирались целых шесть месяцев. Мне удалось всю шахту продать одному человеку, который хотел соорудить в своем саду колодец. И надо сказать, хороший колодец получился. Но я в конце концов забросил это дело, поскольку оно не окупало расходы.