— Это все? — спросил Буньип.
— Да.
— Что ж, ложь хорошая, качественная, но лично мне труднее всего поверить в то, что вы возили шахты на быках вместо того, чтобы отправить их поездом. Почему вы так не сделали?
— Шахты находились в необжитых районах, поезда туда не ходили.
— А, все ясно. Теперь послушаем, что скажет Кривой Мик.
Кривой Мик поднялся с бревна и начал.
— Однажды я вез на фургоне с быками из Бурка пять тонн оловянных дудочек.
— Неплохое начало, — отметил Буньип, делая какие-то пометки в блокноте.
— А куда ты их вез? — спросил Питер, которого этот рассказ вдруг заинтересовал.
— Никуда, — ответил Кривой Мик.
— Но ты ведь должен был везти их куда-нибудь, — встрял король.
— Я вез их никуда, — повторил Кривой Мик. — Если бы я вез их куда — то, я бы в конце концов туда и привез, и тогда оловянных дудок у меня больше не было бы. А поскольку я не вез их никуда, они всегда были при мне.
— Но какая от них польза? — спросил Питер.
— Ни малейшей, — ответил Кривой Мик, — хотя они могли бы пригодиться для подарков.
— Мне почему-то кажется, что ты лжешь, — проговорил Буньип.
— А я что должен делать? — поинтересовался Кривой Мик.
Буньип выглядел огорошенным.
— Да, конечно, — быстро добавил он. — Я стал забывать. Никогда еще ложь так тесно не переплеталась с правдой. Продолжай.
— Налетел порыв ветра, — рассказывал Кривой Мик, — который всколыхнул деревья и поднял пыль.
— Утверждение правдоподобно, — перебил его Буньип. — Ветер всегда колышет деревья и поднимает пыль. Боюсь, мне придется тебя оштрафовать на десять очков. На правду не переходить. Продолжай.
— Мне следовало бы сказать, что ветер не колыхал деревья и не поднимал пыли, — поправился Кривой Мик, — хотя на расстоянии вытянутой руки уже не было ничего видно. Ветер с такой силой дул в противоположных направлениях, что он сталкивался сам с собой и оставался в полнейшей неподвижности, пытаясь преодолеть сам себя. Понятно, что я хочу сказать?
— Нет, — ответил Буньип.
— На это я и рассчитывал, — сказал Кривой Мик.
— Это как два быка, которые столкнулись лбами и не могут друг друга сдвинуть? — спросил Питер.
— Да, — ответил Кривой Мик.
Буньипу это стало надоедать, и он строго посмотрел на Питера.
— Здесь сужу я. Быки не имеют никакого отношения к рассказу. — Затем Кривому Мику: — Пожалуйста, продолжай.
— Я тащил быков вверх по песчаному склону, — продолжал Кривой Мик. — Я уже находился на уровне колес, а у быков голова вытянулась к коленям. Я щелкал кнутом и вопил: «Но-о! Но-о!», как вдруг услышал прекраснейшую музыку. Я оперся о кнутовище и прислушался. Музыка продолжалась, и я осознал, что слушаю Пятую симфонию Бетховена, исполняемую на оловянных дудочках. Понимаете, дудочки лежали мундштуками в сторону ветра. Веревки, которыми они были связаны, закрывали одни отверстия на дудочках, и открывали другие. Когда фургон раскачивался от рывков, одни отверстия открывались, другие закрывались, причем таким образом, что ветер, влетающий в мундштуки, вылетая, сотворял маленькое чудо. Знаете, меня это изумило.
— И меня это изумляет, — угрюмо проворчал король.
Буньип в блокноте суммировал очки. Он то бесцельно смотрел на крышу, то стучал карандашом по зубам, на какой-то странице нарисовал лошадиную голову, тут же ее перечеркнул и произнес:
— Приняв во внимание правила состязания, оговоренные в третьем параграфе меморандума, а также условия, нижеименуемые… — впрочем, довольно. Победителем объявляю Кривого Мика.
Зрители захлопали, закричали «Ура!», а одна фрейлина даже упала в обморок. Не потому, что для этого был какой-то повод. Просто ей нравилось падать в обморок на подобных состязаниях. Она считала, что ее утонченное воспитание не позволяет ей выносить ложь.
Король был вне себя. Вскочив, он отбросил мантию вверх и в сторону, так что она намоталась на его плечи как крыло. На нижних ступеньках лестницы, ведущей к трону, он задержался и гневно произнес:
— Возмутительно! Того и гляди, начнут ставить под сомнение обещания, которые дают высокопоставленные лжецы! Я обязан извиниться перед Директором акционерной компании по добыче олова, меди, цинка, свинца, золота и нефти за оскорбление, нанесенное его прозорливости.