– А как ты думаешь, о чем мечтал Рид? – спросила Джесси и отвернулась. Она не могла без слез вспоминать о погибших братьях.
– Я не знаю. Он никогда не делился со мной своими планами. – Уоррик внимательно вгляделся в лицо сестры. – Тебе не дают покоя мысли о Риде? Именно поэтому ты пришла сегодня ночью сюда, не находя себе места?
– Вовсе нет.
Ветер снова растрепал волосы Джесси, и они упали на ее лицо. Уоррик ласково убрал пряди со лба сестры.
– Я думал, ты всегда знала, чего хочешь от жизни, Джесс. Мне казалось, ты стремилась выйти замуж, иметь детей, вести хозяйство здесь, в долине. И пожалуйста, не вздумай врать мне, что хочешь уехать в Азию, чтобы провести геологическое исследование Монголии. Я никогда не поверю, что ты стремишься покинуть Тасманию, которую всем сердцем любишь…
– Я действительно люблю свою родину и не собираюсь покидать остров. Нет, Уоррик, у меня нет никакого желания уезжать. Меня мучает беспокойство совсем другого рода. – Джесси взяла брата за руку. – Понимаешь, всю жизнь во мне шла внутренняя борьба между Джесси, которая хочет изучать ботанику и астрономию, хочет скакать по полям и лесам, невзирая на то что такое поведение считается неприличным для юной леди, и Джесмонд, какой мечтали видеть меня родители и какой они бы гордились.
– Ты хочешь сказать, что готова превратиться в Кэтрин и Джейн, наших умерших сестер?
– Нет… Впрочем, не знаю. Я совсем запуталась и теперь понятия не имею, чего же мне хочется на самом деле.
– Ты не лукавишь?
Джесси не нашлась что ответить и потупила взор. Пошел дождь. Его крупные капли зашумели, падая на листья деревьев и поверхность пруда. Джесси почувствовала, что ее щеки увлажнились, но догадалась о том, что плачет, лишь когда Уоррик ласково обнял ее за плечи и прижал к груди. Она слышала, как гулко бьется сердце брата.
– Прости меня, Джесси. Ради Бога, прости…
Рано утром на следующий день во дворе усадьбы собрались вооруженные мужчины с собаками: Уоррик, Харрисон, вернувшийся из разведки местности туземец, констебль и его люди из Блэкхейвен-Бей. Джесси наблюдала за ними с террасы второго этажа. Собрание сопровождалось криками возбужденных всадников, собачьим лаем и конским ржанием. Вскоре отряд выехал со двора и направился в сторону укрытых завесой утреннего тумана гор.
Все утро Джесси провела в занятиях, приличествующих юной леди. Она вышивала розочки на вороте своей ночной рубашки, а потом читала матери вслух «Записки Пиквикского клуба». Беатрис плохо себя чувствовала после пережитого вчера нервного потрясения. Во второй половине дня Джесси отправилась в поместье Болье навестить Филиппу Тейт. Она пошла пешком через парк, как когда-то в детстве. Джесси не желала появляться в конюшне.
Мужчины вернулись поздно вечером, усталые и разочарованные. Им не удалось схватить преступников, так как прошедший ночью дождь уничтожил все следы. Джесси невольно почувствовала облегчение. Такая реакция удивила и обеспокоила ее. Почему она болела душой за беглого каторжника Паркера?
Однако на следующий день отряд снова отправился на поиски. Стояло ясное погожее утро, и констебль решил, что собаки без труда нападут на след преступников.
Джесси тем временем обошла комнаты верхнего этажа. В доме насчитывалось восемь спален. Ансельм Корбетт позаботился, чтобы его некогда большому семейству хватало места для удобной и комфортной жизни. Джесси побывала в спальнях Кэтрин и Джейн. Здесь ничего не изменилось. В комнатах размещались массивные кровати из красного дерева, туалетные столики, умывальники, сидячие ванны и комоды. Правда, из спален исчезли личные вещи девушек – соломенные шляпки, морские раковины, вазочки, щетки для волос с серебряными ручками. Безутешная мать, Беатрис Корбетт в память о своих умерших детях свято берегла оставшиеся от них дорогие ее сердцу реликвии.
В комнате Джейн Джесси огляделась по сторонам и попыталась воспроизвести, как выглядела спальня при жизни ее хозяйки, но не смогла представить.
Кэтрин, Джейн и Джесси заболели скарлатиной. Кэтрин исполнился тогда двадцать один год, и она готовилась выйти замуж за богатого торговца из Лонсестона. Джейн исполнилось семнадцать лет. Спокойные уравновешенные девушки, добропорядочные и скромные – такими они запомнились Джесси. Хотя в последнее время ей стало казаться, что память подводит ее. Возможно, на нее повлияли постоянные рассказы матери об их послушании и готовности во всем подчиняться родительской воле. Однажды, когда Джесси совершила какой-то серьезный проступок, Беатрис пришла в бешенство и заявила, что лучше бы она умерла вместо сестер. Джесси на всю жизнь запомнила обидные слова матери, хотя Беатрис больше никогда не повторяла их.