Вот тогда ему стало страшно. Наташка подскочила ко мне, на ходу набирая телефон моей матери.
- Лен… Леночка, скажи, где тебе больно? - суетилась подруга.
- Весссде…
Гирев толкнул преподавателя:
- Сделайте же что - нибудь.
Он сгреб меня в охапку и помчался на первый этаж, где располагался медицинский кабинет. Осторожно положив меня на кушетку, он побежал на поиски медсестры. Его крики услышала не только я, но и вся школа.
- Где болит, - спросила Анна Геннадьевна, надевая очки и рассматривая мою ногу, которая стала почему - то синей или может мне привиделась эта синева.
- Везде, - снова повторила я.
- Так…
Мне было видно, как она начала дергаться и искать в сумочке свой телефон.
- Я вызываю скорую.
- Скорая не поможет, я уже позвонила в центр. Они ждут нас, - это уже была мама, которая вбежала в кабинет.
Она плакала, перебирая руками мои волосы и приговаривая, что все будет хорошо, что там мне помогут.
- В какой центр? - переспросил преподаватель о котором все забыли.
Я думала, что он уже ушел, но оказывается он все время был здесь, со мной.
- В реабилитационный, на Ленинградской.
Он переспросил еще раз, с каждой секундой бледнея, когда понял о каком здании идет речь.
- Почему Вы думаете, что там помогут?
- Потому что только там смогли поставить мою дочь на ноги. Дорогая, я вызову такси…
- Не надо, - рявкнул он - я за рулем и ни слова не говоря взял меня на руки и понес к машине, помогая устроиться на заднем сиденьи.
Он гнал машину, словно обезумевший, изредка смотря на меня в зеркало. Стоило мне пошевелиться, боль тут же отдавалась в ноге, заставляя меня морщиться и прикусывать губу. И тогда он прибавлял газу, чтобы быстрее медики оказали мне помощь.
Врач с медсестрами уже ждали нас. Погрузив мое полубессознательное тело на кушетку, они оторвали меня от него. Сквозь пелену тьмы и боли я видела его полный ужаса и непонимания взгляд. Действительность обрушилась на его плечи внезапно и это его подкосило.
Всех нас подкосило.
Я видела, как он осел на серый и грязный снег. Он смотрел на меня не моргая, пока за нами не закрылись тяжелые, железные двери и даже потом, сквозь забвение и лекарство, которым напичкали меня, я ощущала его потерянный взгляд, словно он был рядом.
Утром меня разбудил запах хлорки. Открыв глаза, я огляделась по сторонам, борясь с тошнотой и головокружением. В палате кроме меня кто - то был. И я знала кто. Открывать глаза не хотелось. Не хотелось в данную минуту никого видеть, тем более его взгляд - полный жалости, сожаления и раскаяния. Он был не один.
" С Ланкой" - догадалась я по голосу. Они тихонько разговаривали, почти шепотом, но я отлично слышала каждое слово. Она рассказывала Алексею Сергеевичу, как мы познакомились, однако почему я была в прошлый раз здесь - умолчала, переводя разговор на другую тему.
Мне надо бы похвалить ее за это, однако я лежу, как можно тише.
В палату входит кто - то еще. Этот запах я узнаю из тысячи. Только от одного человека пахнет сиренью.
Мама…
Я не открываю глаз, притворяясь спящей. Даже с закрытыми глазами я могу чувствовать ее эмоции.
Вот например в данную минуту, глядя на беспомощную меня, она борется со слезами. Ей хочется поговорить со мной, расспросить, что произошло, но она меня жалеет. Наверняка мой врач запретил меня будить и мучить расспросами: что да как.
Никто не виноват.
Ни он, ни я.
Это опять истеричка судьба решила поиграть нашими судьбами, схлестнуть всех и все, а после смотреть, что же будет дальше. Как глупые людишки поведут себя.
Тварь.
Надеюсь теперь эта выходка ее удовлетворит. Не знаю, на что она рассчитывала в этот раз, но ее игра неистоит свеч.
И снова я здесь.
Снова та ужасная и невыносимая мука под названием БОЛЬ.
Но теперь я не уверена, что стойко все перенесу.
Не в этот раз, уж точно.
Млять…
Я чувствую, как шесть пар уставились на меня. Они должно быть заметили, что мое дыхание участилось и как трепещут мои ресницы.
Аромат мужского одеколона касается моих ноздрей. Я хочу с шумом вобрать этот запах себе, хочу чтобы он остался внутри, но если я это сделаю, то обязательно выдам себя, а это в мои планы не входило. Однако в следующее мгновение, он запускает свою немного шершавую ладонь в мои волосы, убирает челку с моего лба. Он хочет поцеловать меня, видимо забыв, что в палате не один и…